|
- Зия-Зий! - выкрикнула она громче и ударила в бубен наотмашь. Танец сделался стремительным. Живот ее, лоснившийся от пота, мелко вздрагивал. Она заламывала кверху руки в тяжелых медных браслетах, и привязанные к ним листки с изречениями из Корана шуршали, развевая прохладу. - Да иди же сюда, змееныш! - Карабанов рванулся к ней с дивана, но девушка, откинув свисавший со стенки ковер, мгновенно исчезла... И тогда Андрей заметил, что он давно не один: два турка стояли в дверях - один помоложе, другой совсем старый, и рядом с ними хозяин кофейни - бахтиар или халдей, теперь это было безразлично. Вежливо поклонившись, они сели на диван и еще раз поклонились, прикладывая ко лбу концы пальцев. - Ваше благородство, - наконец спросил один из них, - осталось довольно?.. Великий аллах сотворил женщину, как цветок, а мудрейший Исхак-паша построил Баязет, как венец правоверных... Карабанов понял: к дверям уже не пробиться. Он выхватил шашку, и две сабли мгновенно обнажились перед ним. "Если что, - пронеслось в голове, - Клюгенау знает, где я, и казаки вдрызг разнесут эту лавку..." - Убью, рвань турецкая! - заорал поручик, увидев, как подкрадывается сбоку хозяин лавочки, чтобы снять со стены кривой ятаган. Извернувшись, он рубанул клинком под коленки сзади, рассек сухожилья - и тот уже не поднимался, только ползал по коврам. "Вот еще бы второго поддеть!" - думалось все время. Карабанов никогда не ощущал в себе такой страшной силы и ярости. Одним взмахом клинка разбросав перед собой сабли, ударил молодого турка сапогом в живот - тот отлетел к дивану. Рука третьего уже была в крови. - Назад! Перебью всех, как щенят! И сам отскочил назад. Рванул ковер. Так и есть: еще одна дверь, в которую скрылась Зия-Зий. По длинным переходам караван-сарая отступал, оскалив зубы, рыча зверем, даже не оглядываясь. Звон стоял от искристой стали. Тесно было. - Не подходи ближе - убью!.. Выкинул вперед шашку, и в этот же момент, рядом с его клинком, поблескивая синевой, хищно вытянулось лезвие чеченской сабли. Андрей повернулся и увидел безухую голову Хаджи-Джамал-бека. - Пей кофе, - властно сказал лазутчик, - можешь пить шербет, ешь рахат-лукум, но зачем обижать моего друга?.. Турки отпрянули. Андрей в бешенстве летел в кофейню, но там уже никого не было. В припадке слепой безотчетной ярости (вспомнился ему тут Дениска) рубил поручик ряды кувшинов, сметал с полок персидские, цветами писанные чашки, острые взмахи клинка - крест-накрест - рассекали навесы из хорасанских ковров. Потом, выскочив на улицу, почти в диком вопле, созвал солдат, велел окружить дом и никого не выпускать. - Если побегут, стреляйте, такую мать!.. - приказал он. Но - странно! - никого не нашел, хотя обыскал весь каравансарай. Ни одного турка. И тот, с подведенными глазами, халдеи или бахтиар, куда-то провалился. Даже Хаджи-Джамал исчез. Только в дальней потаенной каморке нашел Андрей брошенную Зия-Зии; девушка стояла перед ним, плачущая от испуга, стыдливо прикрываясь руками. Карабанов при виде ее успокоился, втолкнул клинок в ножны. - Меня бояться не надо, - сказал он. - У нас на Руси так заведено: с бабами не воевать, а лежачего не бить... После встречи с Зия-Зий весь день Андрей ходил и улыбался, вспоминая подробности и того и этого, так что Ватнин даже сказал: - С чего это ты, поручик, все жмуришься да жмуришься? Словно кот: мутовку со сметаной облизал, а теперь вспоминает. |
