Если девочка мечтала поступить в Токийский Университет, значит, она очень сильно верила в свою головку. А то, что Киёми самолюбива, это Киндаити заметил и сам.

В деле обнаруживались все новые и новые факты.

Неожиданным поворотом для розыска стало появление в день убийства какой‑то женщины, приехавшей к Нэдзу, на основании чего Сабухиро создал свою странную детективную историю. Возможно, это вообще не имеет никакого отношения к преступлению. Возможно, это просто какая‑то уж совсем безудержная фантазия. Но ведь говорят же, что действительность бывает куда более удивительной, чем литература.

Далее, после вчерашних наблюдений сыщика Миуры неожиданно появился еще один человек, на которого следует обратить внимание – комендант Нэдзу. Пожалуй, необходимо разобраться, что за женщина приходила к нему.

Плюс к тому – художник Мидзусима Кодзо. Возможно, он знал тайну отношений между Дзюнко Судо и Хибики Кескэ – это тоже чрезвычайно серьезное обстоятельство, которое нельзя игнорировать. Ведь в то время, когда Дзюнко и Хибики проводили вместе время в Ёкогаме в гостинице «Ринкайсо», мадам встречалась там с неизвестным мужчиной.

Судо Тацуо говорил Канако, что Мидзусима приехал в Ёкогаму раньше, чем Дзюнко с Хибики. Значит, следил он не за ними. Может, за хозяйкой ателье? А заодно подглядел и тайну Дзюнко?

Но гораздо больше этих фактов удивило всех другое. Оказывается, уже в середине мая, когда в Хинодэ еще почти не было новоселов, там уже сочинялись клеветнические доносы! Причем, и по манере исполнения, и по содержанию эта самая первая анонимка совпадала с той, что спровоцировала Киёми на самоубийство. Правда, стиль письма был совершенно другой.

– Что ж, спасибо вам. Что‑нибудь еще?

– Нет, это все, что я хотел сообщить. Возможно, это как‑то пригодится вам в расследовании. Потому мы сюда и пришли.

– Окабэ‑сэнсэй! – очень серьезно произнес Киндаити Коскэ. – По всей видимости, рассказанное вами даст ключ ко всему расследованию. Огромное спасибо.

– Ну что вы, не за что. Пойдем, Сумико.

На смену ушедшей пары явился Химэно Сабухиро.

– Прошу прощения.

Войдя в мастерскую, Химэно повинно склонил голову и остановился, втянув голову в плечи – ну прямо мальчишка, застигнутый за шалостями!

– Ничего‑ничего, садись давай.

– Да.

Он скромно пристроился на стуле, стараясь, чтоб его неуклюжее тело заняло как можно меньше места, и запустив пятерню в шевелюру, заговорил:

– Что я к тому письму отношения не имею, это вам Эно уже говорил, я знаю. Он все точно сказал, мне и в голову бы не пришло такое отправлять. И вообще у меня руки‑крюки, я бы такое изобразить никогда не смог.

– Это ладно. Давай о другом – ты ведь по тому убийству очень оригинальные наблюдения сделал.

– Сочинил я это все! Вот неловко как вышло… У меня же нет фактов, я просто как раз такой детектив читал: у трупа лицо серной кислотой облили. Ну мне понравилось, вот я и сочинил сам.

– Хорошо, допустим, что с убийством Судо Тацуо ты нафантазировал. Но вот насчет того, что его тело в озере… Пожалуй, для чистой выдумки это как‑то слишком.

– Да нет же, нет, – у Сабухиро от раздражения даже колени затряслись мелкой дрожью. – Киндаити‑сэнсэй, вы хоть иногда почитываете детективы?

– Иногда да.

– И разве вы не знаете, что в зарубежных детективах такое встречается – убийство связано с каким‑то детским стишком или песенкой?

– Ну это не только в зарубежных детективах, это и на моем опыте было: человека убили, а ключом к преступлению оказалась давняя местная прибаутка для игры в мяч.

– Ух, класс!!! Сэнсэй, выходит, японские преступления куда больше продвинутые, чем я думал!

Что ж, детективомания – дело полезное.