Тот растерянно заморгал глазами.

— Я никогда не беру денег на бал, дорогая, — отозвался он обеспокоенным голосом.

— Вот видите, — пожала плечами его супруга, — нам абсолютно нечем вам помочь. — И отвернулась в поисках своего экипажа, который все еще стоял в очереди себе подобных…

Девушка просигнализировала мне глазами, и я, уже догадавшись, кто скрывается за ее личиной, поспешно произнесла:

— Маменька, а как же моральные принципы вашего женского комитета, в котором вы так много говорите о помощи бедняжкам, попавшим в положение, подобное нашей просительнице? Что бы сказали уважаемые патронессы, узнай они только, что мы отказали в помощи одной из заблудших овечек христовых… — И с кротким смирением: — Почему бы нам не предложить этой девушке место горничной в нашем доме. Уверена, такой поступок выделил бы вас в лице многих и вызвал горячее расположение со стороны дам женского комитета.

Мои слова, я видела это, угодили точно по назначению: спесивость боролась с тщеславием, и первая явно проигрывала… Для верности я присовокупила трагическим голосом:

— Энид рассказала о своем скором замужестве и отъезде в деревню. Кто станет смотреть за моим гардеробом? Найти хорошую камеристку — дело нелегкое. Милая, — обратилась я к не совсем девице, — кем ты служила в доме своего бывшего хозяина?

— Личной горничной, мэм, — потупила та свой якобы смущенный взор. — И госпожа была мной очень довольна.

Я с победным видом уставилась на маменьку, мол, поглядите, это просто судьбы, подарок небес, дар, ниспосланный свыше, и та сдалась, сморщив для вида свой аристократический нос.

— Хорошо, ты можешь сесть рядом с возницей. Поглядим, что получится для тебя сделать! — сказала она, с видом королевы, поворотившись в сторону своего мужа.

Я едва не запищала от восторга, но позволила себе лишь краткий взгляд в сторону нанятой в услужение девицы — та ответила мне скромной улыбкой. И я, сопоставив ее образ с высоким, голубоглазым Харрингтоном, прикусила палец правой руки: уж больно презабавным казался симбиоз двух таких непохожих друг на друга ипостасей. Впрочем, мой «Килиан» тоже мало вязался с блондинистой аристократочкой в розовом платье, коей я сейчас и являлась…

С этими мыслями я и садилась в поданный наконец экипаж и тряслась до самого дома, полная тревожного нетерпения.

Энид, моя нынешняя камеристка, с которой мы успели свести не сказать, чтобы близкое, но достаточно комфортное знакомство, помогла мне снять бальное платье и облачиться в ночную сорочку. Я, наконец, выдохнула с облегчением и поспешила отослать ее прочь, намереваясь так или иначе дождаться свидания с Хелен Лэйн, моей новообретенной прислужницей. Ту определили в комнату наверху, и я была уверена, что она ждет не дождется нашего разговора с тем же нетерпением, что и я.

В дверь постучали в начале третьего ночи, когда я едва ли не начала грызть ногти от нетерпения.

— Харрингтон? — спросила я, распахивая дверь и впуская ночную гостью… гостя в комнату.

Девица усмехнулась.

— Вы меня с кем-то путаете, дорогая Джоанна Синглтон, — произнесла она высокопарным голоском, так не похожим на ее умоляющий тон в разговоре с моей матушкой. — Разве я хоть отдаленно похожа на мужчину?! — и она выставила вперед свою пышную грудь, прикрытую только тканью сорочки. — Ну, что скажете?

* * *

— Скажу, что лиса пустили в курятник… — улыбнулась я с мнимым укором.