|
Появление Натана и Мэтью пусти-ло всю жизнь Гаррисона под откос. Ни отдыха тебе, ни сна, даже поесть спокойно и то не удает-ся. Он чувствовал себя ужасно. И, быть может, температура не у Мэтью, а у него, у Гаррисона. Женщина передала ребенка обратно Кэрри и задрала малышу рубашечку – посмотреть, нет ли на животике сыпи. – Да, да, сейчас эпидемия ветрянки! – заявила кассирша. Ветрянка! Этого еще не хватало! Завтра же за любые деньги нанять вертолет и вернуть Стефани. – Сыпи нет, – объявила женщина. – Скорее всего, самая обычная простуда. Или воспаление легких. А то и что-нибудь похуже. Гаррисон уложил ревущего Мэтью в коляску, расплатился за покупки, в том числе и за две разбитые бутылки сока. Ему показалось или ребенок, в самом деле, стал горячее? А у Натана… У Натана тоже щеки подозрительно рас-краснелись. – Гаррисон! Кэрри потянула его за рукав. – Что? – Вид у вас такой, словно вы готовы просить экстренной помощи. – На то есть все основания. Кэрри улыбнулась и шутливо погладила его по плечу. – Поезжайте домой. Я – следом за вами. Гаррисон хотел было отказаться от дальнейшей помощи, но желание видеть Кэрри рядом взяло верх. Он благодарно промолчал. После изнурительной дороги – Мэтью плакал, не переставая – и сложной операции по за-таскиванию в квартиру детей и детского питания Гаррисон почувствовал себя глубоко несчаст-ным. Он разговаривал с Джоном по телефону, когда Кэрри позвонила в дверь. Увидев, что он занят, она спокойно прошла в комнату, заглянула к Натану, а затем взяла Мэтью на руки и стала ходить с ним по комнате. Одно только присутствие Кэрри ослабило напряжение, в котором пребывал Гаррисон. Он вернулся к разговору. – Тебе кто-нибудь помогает? – спросил Джон. – Да. В магазине я встретил Кэрри. Она сейчас носит малыша на руках. – Ну да?! В голосе брата слышалось восхищение. – А вчера она сидела с детьми несколько часов. – Это Кэрри-то? – Да. Дети ее любят. Извини, Джон, я должен позвонить детскому врачу, так что счастливо. Положив трубку, Гаррисон набрал номер детской неотложки, хотя будить врача среди ночи ему очень не хотелось. Гаррисон и Кэрри по очереди носили больного мальчика взад и вперед, ожидая ответного звонка из поликлиники. – Как вам кажется, ему стало хуже? – спросил Гаррисон. – У него, безусловно температура, – ответила Кэрри, присаживаясь на тахту. – Жаль, что он не может сказать, как себя чувствует. – И я, как назло, ничем не могу ему помочь! Ненавижу бездеятельность! Кэрри ничего не ответила, но Гаррисон заметил, как нежно она взглянула на него. – Вы добрый человек, Гаррисон. И будете прекрасным отцом, – сказала, наконец, Кэрри. А вы – прекрасной матерью. Эти слова, прозвучавшие в его душе, он не решился произнести вслух. Хотя был уверен – они соответствуют истине. Такое мужчина имеет право сказать только той женщине, которую хочет видеть матерью своих детей. Кэрри – мать… – На родителях лежит огромная ответственность, – смущенно пробормотал он. – Кто станет спорить, – откликнулась Кэрри. – Вы замечательно обходитесь с детьми. Ну, это-то он мог позволить себе сказать! – Спасибо. До сих пор мне не часто приходилось иметь с ними дело. А между тем с малы-шами легче, чем со взрослыми. Им безразлично, кто вы, какое у вас будущее, где вы живете… Нет, сообщать ей сейчас о повестке дня предстоящего заседания правления совершенно неуместно, подумал Гаррисон. – Их не интересует, что у вас нет диплома, и вы постоянно меняли работу… Извините, – опомнилась Кэрри. |
