— Принесёшь нам рукописи и книгу завтра.

— Завтра! — удивился я.

— Это будет просто. Ты знаешь, где спрятана пьеса?

— Он знает, мистер Прайс, — вставил Саймон Уиллоби.

— А если я откажусь? — спросил я.

— Не откажешься, — ответил Прайс, — потому что если вернёшься из дома лорда-камергера без нужных бумаг, тебя арестуют и обвинят в грабеже и разбойном нападении, будут судить и, уверяю, вынесут приговор. А приговором, — добавил он с наслаждением, — будет смерть через повешение.

Рыбоед ухмыльнулся и сдавленно захрипел, изображая висельника.

Джордж Прайс хмуро посмотрел на Рыбоеда, очевидно не впечатлившись его проделкой. 

— Вы с братом, — приказал он близнецам, — будете ждать в церкви Святого Бенета, куда мастер Шекспир принесёт вам бумаги. Завтра!

Последнее слово буквально обрушилось на меня.

— Что если я не смогу принести бумаги завтра? — спросил я. Я не волновался, просто пытался найти выход со сцены, который, похоже, отсутствовал.

— Завтра! — рявкнул Прайс.

— Завтра мы не репетируем, — солгал я.

— Возможно, это правда, сэр, — пробормотал Саймон Уиллоби.

— Тогда послезавтра, — сказал Прайс, — или через три дня. Но не дольше! Три дня! И если обманешь, тебя точно повесят. — Он отпрянул. — Принеси, что нужно, — приказал он Потному и посмотрел на Рыбоеда. — Оторви-ка у него левый рукав, — приказал он.

Рыбоед стянул с меня плащ и ахнул, что неудивительно, потому что такой камзол из испанской кожи мог носить и герцог, если не король. Сообразив, что испортит камзол, он хихикнул.

— Дай сюда рукав, — пробубнил он и вытащил короткий нож, чтобы разрезать рукав от запястья до плеча.

На поясе у меня по-прежнему висел кинжал, спрятанный под красивыми фалдами камзола, а Рыбоед с мистером Прайсом стояли слишком близко ко мне и не видели мою правую руку.

Рыбоед схватил манжету моего левого рукава с изящной оборкой из белого французского кружева. Но тут же взвизгнул и убрал нож.

— Что за... — начал мистер Прайс, и я ткнул кинжалом в пах Рыбоеду. Тот издал невнятное мычание. 

— В чём дело? — раздраженно спросил мистер Прайс.

— Собираюсь отрезать ему яйца, — объяснил я.

— Он отрежет мне яйца, — эхом повторил Рыбоед таким тоненьким голоском, что сошёл бы за героиню в любом театре.

Мистер Прайс меня удивил. Пусть он и был толстяком с брюхом борова, поросячьими глазками и свиными челюстями, но двигался стремительно. Он схватил Рыбоеда за воротник камзола и отдернул от моего клинка, так что ноющий дурак чуть не рухнул, ударившись о стену.

— Рутгерс! Карсон! — проревел мистер Прайс.

Дверь открылась, и вошли двое персивантов, видимо, ждавшие снаружи. Они увидели кинжал в моей руке и вытащили мечи.

— Брось кинжал! — проревел мне один.

Я сомневался, что они воспользуются мечами, ведь мистер Прайс нуждался в человеке, способном ответить на его вопросы и украсть пьесу, а не в проткнутом мечом калеке, и потому я не выпустил из рук кинжал. Я молчал, потому что не знал, что сказать. Эти двое оставили дверь открытой, и я чуть было не решил рвануть к ней, но, конечно, далеко бы всё равно не убежал. Они преградили мне путь.

— Я убью его, — провизжал Рыбоед.

Клинок приблизился к моему горлу. Что мне оставалось делать? Перерезать горло Рыбоеду, чтобы взамен мне выпустили кишки? Я опустил кинжал.

— Ты его не убьешь, — спокойно сказал мистер Прайс Рыбоеду, — просто оторви ему рукав.

Мой старший брат вечно наставлял меня не испытывать судьбу, и я считаю это дельным советом.