Ирв засунул руки в меховых перчатках поглубже в карманы. Он успел заметить за собой, что делает так всякий раз, когда оказывается в Реатуровых палатах. От одной только мысли, что замок почти целиком построен изо льда, его пробирала дрожь. Ирв покосился на жену; она тоже засунула руки в карманы и подняла ворот.

– Как считаешь, именно этими ограничениями вызвано полное подчинение самок своим самцам? – спросила Сара.

– Нет, скорее всего, здесь имеет место универсальная константа вселенского масштаба. Я имею в виду абсолютный патриархат. Нерушимое господство самцов – не самая плохая минервитянская особенность, если вдуматься, – с глубокомысленным видом произнес Ирв, заработав негодующий взгляд Сары и короткий смешок Пэт. Даже Реатур, всю дорогу наблюдавший за людьми только одним глазным стеблем, слегка вытянул в направлении антрополога второй. Ирв не знал, относиться ли к этому как к знаку внимания, или как к случайному рефлексу.

Реатур распахнул дверь, ведущую в «женские» покои замка. По ту сторону двери тотчас же поднялся неимоверный шум – самки, явно не имевшие в своем словарном запасе слова «сдержанность», приветствовали своего короля (вождя?). Ирв до сих пор так и не определил для себя официальный статус титула Реатура. Восторг самок удвоился, когда они заметили, что хозяин владения пришел не один. Астронавты уже знали, что между собой минервитяне называли своих гостей «человеками». Так вот, самки считали «человеков» добрыми весельчаками, всегда готовыми принять участие в их играх.

Окружив гостей верещащей ватагой, «девчата» принялись переваливаться друг через друга, пихать, тыкать и толкать «человеков». Всякий раз, прикоснувшись к незащищенной одеждой человеческой коже, они в изумлении отводили руки, но спустя секунду снова протягивали их, стремясь прикоснуться к странной теплой плоти еще раз.

– Точно стая спятивших щенят, – сказала Пэт и улыбнулась: без улыбки на веселящихся минервитянок смотреть было невозможно.

Ирв отдернул голову назад, чудом увернувшись от когтя совсем юной самочки, но ей все же удалось царапнуть его по меховой шапке. При этом она издала почти сверхзвуковой визг.

– Мне они больше напоминают мою двухгодовалую племянницу, – признался Ирв и погрустнел. Он и забыл, что сейчас Бетти уже исполнилось три. А когда «Афина» вернется на Землю, пятилетняя девочка, скорее всего, даже не узнает ни тетю Сару, ни дядю Ирва.

– Похожи на недавно научившихся ходить детей, правда? – медленно проговорила Сара. – Как шаловливые девчушки.

– Только не та, которую зовут Байал, – вставила Пэт, и Ирв кивнул в знак согласия. Ни одна земная женщина не могла выглядеть столь впечатляюще… беременной. Большие выпуклости снизу вдоль туловища делали Байал мгновенно узнаваемой среди товарок, тогда как даже Реатура земляне различали в толпе соплеменников не сразу. Именно из‑за этих выпуклостей Байал двигалась медленнее остальных и подошла к «человекам» последней.

– Хелло, Байал, – Ирв взмахнул рукой.

– Хелло, Ирв, – ответила самка, взмахнув тремя руками одновременно. Она воспроизвела жест и приветствие антрополога со сверхъестественной точностью, правда, использовав при этом больше рук, чем следовало. Как заметила Сара, минервитянки действительно напоминали детей и демонстрировали присущую им способность к мимикрии. Ирв решил поразмышлять над этим позже.

– Реатур! – воскликнула Байал, пробиваясь к повелителю, а затем разразилась потоком слов, которые Ирв, даже спустя две с половиной недели после посадки «Афины» на Минерву, воспринял как полную тарабарщину.