– Я тоже, – признался Брэгг.

– Тогда мне хотелось его убить, – Сара улыбнулась

– Тебе и НАСА. Во всяком случае, тамошним ученым. Зато чиновники были всем довольны Попадись им тогда Реатур, они бы, наверное, расцеловали его от кончиков глазных стеблей до грязных когтей на ногах. Его, скажем так, акт вандализма гарантировал им получение дополнительных солидных ассигнований на программу исследования Минервы. Кто‑то основательно на ней нагрелся…

– Ублюдки. Терпеть не могу бюрократическое племя. Мы добрались бы сюда тремя годами раньше, если бы просто свалили всю исписанную за это время бумагу в кипу и по ней долезли бы до Минервы.

Брэгг звучно расхохотался и с деланным испугом прикрыл рот ладонью.

– Чего это я? Ведь все спят.

Сара взглянула на часы.

– Ого! Половина третьего. Не думала, что так поздно, – она непроизвольно зевнула. – А не пора ли нам в койку?

– Лучшее предложение из всех, которые я сегодня получил.

Обернувшись в дверях, Сара посмотрела на Брэгга и снова наткнулась на его уверенный взгляд профессионального стрелка.

– Спать, – буркнула она, готовая круто осадить Брэгга, позволь он себе еще что‑нибудь подобное. Брэгг промолчал. Но когда она вышла из кубрика, то почти физически почувствовала на своей спине его пристальный взгляд.

ГЛАВА 4

Солнце то выглядывало из‑за облаков, то снова пряталось за ними. Тернат чувствовал его тепло, медленно шагая на юг, по направлению к отцовскому замку. Он возвращался из владения Дордала. «Лето и в самом деле наступает», – мелькнуло у него в голове. Противная теплая погода вполне соответствовала мрачному настроению старшего из старших.

Отец был слишком великодушен, когда отзывался о Дордале как о законченном идиоте. Известие об угрозе с противоположной стороны Ущелья Эрвис взволновало соседа не больше, чем выделения кишечника бегунка. Его глазные стебли извивались от презрительного смеха, когда Тернат рассказывал ему о намерениях скармеров. Старший из старших Реатурова клана не привык, чтобы над ним открыто смеялись.

Тернату не понравилось владение Дордала – посевы низкорослые и редкие; почти никакого ухода за мясными животными: омасси слишком тучны, а элоки, наоборот, тощие. Половина пастухов жует дурной корень омпасс… Ну что ж, рано или поздно дождутся того, что вся скотина просто разбежится по окрестностям.

«Следовало бы Дордалу посерьезнее относиться к проблеме с корнем омпасс», – подумал Тернат и тут же поймал себя на мысли, что и сам не отказался бы сейчас подышать испарениями дурного корня. Впрочем, это мелочи. Главное заключается в том, что Дордал не только полный болван, но и никудышный хозяин.

Он даже не захотел узнать побольше о человеках, хотя рев их летающего дома был слышен и в его владении – осторожные расспросы среди молодых самцов в Дордаловом замке убедили Терната в этом. Позже и сам Дордал признался, что слышал рев, но счел его «ложной грозой». Выслушав рассказ Терната о человеках, он равнодушно ответил, что на свете, очевидно, имеется много разных племен, одно страннее и уродливее другого, и незачем ему, Дордалу, забивать себе ими голову.

Тогда Тернат почти посочувствовал его ограниченности.

Солнце снова выскользнуло из‑за облаков и на этот раз долго не скрывалось за ними. «Каждый день теплее предыдущего, – подумал Тернат, – скоро лед начнет таять вовсю». Как это ни прискорбно, но лето обещало быть очень жарким. Человекам оно, наверное, придется по вкусу. От них самих исходил такой жар, который, по мнению Терната, не мог быть присущ ничему живому.