– Извини, – с раскаянием прошептала Пэт, подходя ближе. – Просто я решила ненадолго составить тебе компанию, вот и все. Ужасная скука. Если хочешь, уйду.

– Да ладно, оставайся, раз пришла. Я даже рад – на самом деле скучно. Правда, ты немного расшевелила ситуацию, когда неожиданно появилась. Проклятье, ну и испугался же я! – Оба засмеялись, и Ирв приложил указательный палец к губам. – Ш‑ш‑ш! Не разбудить бы Луизу.

– Ей и пушечный выстрел нипочем. Спит мертвым сном… Должно быть, в компании с чистой совестью и всем таким прочим. – В ее голосе Ирв услышал горечь. Или ему показалось? Трудно судить, когда человек говорит шепотом. Да и трудно представить, что кто‑нибудь может иметь что‑то против умницы Луизы.

Ирв уловил в воздухе легкий мускусный аромат – знакомый и явно диссонирующий со странными запахами минервитянской органики.

– Ты что, надушилась, пока мы ехали сюда?

– Нет.

Ирв почесал щеку.

– Только не надо говорить, что ты сделала это минутой раньше специально для меня. Я, конечно, польщен…

Пэт не дала ему договорить. Ее мягкие губы прильнули к его губам с какой‑то отчаянной жадностью. Он попытался отпрянуть, но это оказалось не так‑то просто. Пэт была почти одного роста с ним и если уступала ему в силе, то совсем немного.

– Я давно хотела этого, – пробормотала она.

– Неужели? – Ирв ошарашенно хмыкнул. Даже сквозь комбинезон он ощущал, как расплющились об его грудь груди Пэт, и сам не заметил, как его рука оказалась у нее на талии. – Тогда ты очень искусно скрывала это.

– Я хорошо умею скрывать. Хуже всего, что даже Фрэнк так этого и не заметил. И не заметит. – От ее приглушенного смешка повеяло неприязнью. – Только не говори мне, что получаешь все, чего хочешь, от Сары. Мирок «Афины» так тесен во всех отношениях, что не позволяет тебе солгать сейчас. Он настолько тесен, что в нем нельзя уединиться. – Последняя фраза прозвучала в ее устах как ругательство.

«А ведь верно», – подумал Ирв, испытывая легкое головокружение от губ Пэт, снова страстно впившихся в его губы. Нельзя уединиться… Он знал, к примеру, что под правым соском у Пэт есть крошечная коричневая родинка и что волосы у нее на лобке чуть темнее золотистых кудряшек на голове. До сего момента Ирв как‑то не задумывался над этими вещами, но он о них знал.

А еще он вспомнил, что за последние два‑три месяца Сара ни разу не говорила ему после любви, что ей было с ним хорошо. Ох, как трудно думать о Саре именно сейчас, когда язычок Пэт со змеиным проворством играет с его собственным языком, затем прокладывает теплую влажную дорожку по его щеке, после чего устремляется по шее к уху и нежно сжимает мочку…

Ирв почувствовал, что кое‑кто у него пониже пояса не остается равнодушным к нежданным нежностям. Пэт тоже заметила это, пробежала рукой по его бедру и сквозь штаны и кальсоны нащупала вожделенный предмет, тут же набухший от прикосновения ее пальцев. Ирв с силой сжал ее упругие ягодицы, и тогда Пэт с тихим стоном выгнула спину и прижалась к нему своими бедрами

В этот миг их губы разъединились. Жадно вдохнув большой глоток холодного воздуха, Ирв слегка пришел в себя и усилием воли попытался охладить свой молодеческий пыл.

– Господи, Пэт, – промолвил он, все еще вздрагивая от возбуждения и в то же время пытаясь свести дело к шутке, – будь мне лет на двадцать меньше, я стащил бы с тебя штанишки и трахнул бы прямо тут, даже если бы мы при этом отморозили себе задницы.

– Ну так давай же, – выдохнула Пэт.