— Привет, — отвечала змея (или змей). — Только я не гений. Называй меня Шидурху-хаган. Я твой союзник.

— В первый раз слышу о таком, — признался Элий.

— Иногда мы не знаем друзей по именам. Но все равно я решил тебе помочь.

Элий провел ладонью по лицу и прикрыл глаза. Может быть, этот змей ему только кажется? Привиделся от жары и жажды и…

Элий открыл глаза. Рядом с ним сидел юноша со скуластым смуглым лицом. С его азиатскими чертами странно контрастировали золотистые волосы, цветом точь-в-точь как песок пустыни.

Подошел Корд, отирая ветошью перепачканные руки.

— Самолет не восстановить, — признался он. На Шидурху-хагана он не обратил внимания — как будто тот с самого начала был в их авиетке и потерпел вместе с ними аварию. Или Корд считал, что в пустыне так же легко прийти в гости, как и в Риме?

— Здесь недалеко есть колодец, — сказал Шидурху-хаган. — Могу проводить. Элий посмотрел на Корда.

— Мне-то что, — авиатор пожал плечами. — Пусть ведет куда хочет. Моя птица больше не полетит.

— Идти лучше вечером, — сказал их новый знакомый. — Сейчас слишком жарко. Отдыхайте. Нам понадобятся силы. До железной дороги далеко.

Корд не возражал, он забрался под самолет и улегся в его тени. Элий, мельком глянув на авиатора, заметил, что тот не спит, а трогает пальцами изуродованный корпус.

— Ты построишь другой самолет, когда доберемся до Танаиса, — сказал Элий.

— Это первый, — признался Корд. — С первым никто не сравнится. Никогда.

Элий закрыл глаза и попытался заснуть. Странно, жажда его почти не мучила. В мыслях он уже пересек пустыню и был где-то далеко, шел по неведомой дороге среди зелени, и на желтый песок дорожки падали восхитительные фиолетовые тени. Гроздья зеленого недозрелого винограда свешивались к лицу. А навстречу ему шла Летиция и вела за руку малыша… Элий проснулся.

Солнце уже клонилось к западу. Пора было трогаться в путь. Элий знал, что не умрет. Его спутники могут погибнуть. А сам он выживет. Для него одного прилетит с далекого севера туча и прольется обильным дождем. Что за желание загадал для него Юний Вер? Что такое он должен исполнить на земле, чтобы заслужить смерть? Может быть, он будет жить вечно? Может, он станет подобен богам? Но ведь он будет стареть. В сто лет он превратится в развалину. Все, кого он любил, умрут. А он будет жить, жить, жить.

— Да, жить вечно — это почти что проклятие, — подтвердил Шидурху-хаган.

— Я заговорил вслух? Белокурый азиат покачал головой.

— Нет. Но я слышу тебя. Если хочешь скрыть от меня мысли, не думай так явственно, будто разговариваешь сам с собою. Ясность мысли — не всегда достоинство.

— Ты чародей?

— Ну, вроде того.

— Почему ты решил мне помочь?

— У нас общий враг. Чингисхан.

— Этого достаточно, чтобы стать друзьями?

— Вполне.

Они достали из самолета вещи — фляги с водой, сумки с провизией, надели заплечные мешки, замотали белыми тряпками лица. Из металлических тяг разбитой авиетки сделали тонкие трости — на случай, если кто-то попадет в зыбучие пески, за такую трость можно вытянуть неудачника. Шидурху-хаган вместо того, чтобы подняться, распластался на песке, вытянулся и вновь превратился в змею. Когда совсем стемнело, на спине его начал светиться зеленоватый узор. Он полз вперед, а они шли по его следу. Иногда проваливаясь в песок, иногда выбираясь на каменистую поверхность. Тогда шагалось легко. Они торопились. Но к утру выбились из сил. На зубах скрипел песок. Губы потрескались и запеклись.