|
Мы все уже решили. Чиновник бросил на него откровенно неприязненный взгляд, сказал язвительно: — Повторяйте за мной, — а затем затараторил: — Торжественно заявляю, что нет никаких известных мне законных препятствий... — так стремительно, что Малыш не мог за ним поспеть. Чиновник сказал резко: — Это же очень просто. Вам нужно только повторять за мной. — Давайте медленней, — попросил Малыш. У него была потребность остановить гонку, прекратить ее, но она продолжалась, — все произошло мгновенно, оказалось делом нескольких секунд, он повторял уже вторую формулу: «Моя законная жена...» Малыш старался говорить небрежно, отводя взгляд от Роз, но стыд словно отягощал его слова. — Колец нет? — резко спросил чиновник. — Нам не нужны кольца, — ответил Малыш, — это ведь не церковь. — Он почувствовал, что из его памяти никогда не изгладится холодная зеленая комната и тусклый взгляд этого человека. И услышал как Роз повторяла, стоя рядом с ним: — Призываю этих людей, присутствующих здесь, быть свидетелями... — при слове «муж» он быстро взглянул на нее. Будь на ее лице хоть тень самодовольства, он бы ее ударил. Но оно выражало только удивление, как будто она читала книгу и слишком быстро дошла до последней страницы. — Распишитесь здесь. Платите семь с половиной шиллингов. — С отсутствующим видом государственного чиновника при исполнении обязанностей он ждал, пока Друитт рылся в карманах. — Эти люди, — повторил Малыш и отрывисто засмеялся, — это вы, Друитт, и ты, Дэллоу. — Он взял ручку — казенное перо заскрипело по странице, царапая бумагу; ему пришло в голову, что в былые времена такие соглашения скреплялись кровью. Он отступил назад и стал следить за тем, как неуклюже подписывается Роз — под его временной безопасностью, купленной ценою вечных мук для них обоих. Он нисколько не сомневался в том, что совершает смертный грех, и его охватило злорадное веселье и гордость. Он видел себя теперь вполне зрелым человеком, по которому рыдают ангелы. — Эй вы, эти люди, — повторил он, не обращая никакого внимания на чиновника, — пойдем выпьем. — Вот это да, — удивился Друитт, — какой сюрприз! — Ну, Дэллоу может вам рассказать, как я пристрастился к выпивке за эти дни, — ответил Малыш. Он в упор посмотрел на Роз. — Я теперь все постиг, — добавил он. Взяв девушку за локоть, он повел ее через облицованный плитками коридор на огромную лестницу; швабра исчезла, и кто-то подобрал цветок. Следующая пара поднялась, как только они вышли, — дела на брачном рынке шли хорошо. — Вот свадьба так свадьба, — сказал Малыш. — И никуда не денешься! Теперь мы... — Он хотел сказать «муж и жена», но сознание его уклонилось от этого определения. — Нам нужно отпраздновать, — продолжал он, но в мозгу его, как придирки старого родственника, от которого всегда можно ожидать бестактности, звучали слова «что отпраздновать?», и тут же он вспомнил о девице, разлегшейся в «ланчии», и о приближающейся долгой ночи. Они зашли в кабачок за углом. Время близилось к перерыву, и он поставил им по пинте горького пива, а Роз взяла себе рюмку портвейна. Она молчала с той самой минуты, когда чиновник заставил повторить ее за собой слова клятвы. Друитт бросил быстрый взгляд вокруг и пристроил Около себя свой портфель. В темных полосатых брюках он выглядел бы вполне прилично и на настоящей свадьбе. — За здоровье новобрачной — произнес он с шутливостью, которая тотчас же испарилась, как будто он хотел вызвать судью на ответную шутку, но встретил отпор — его морщинистое лицо моментально настроилось на серьезный лад. |
