|
— Такие, как она, меня не волнуют, — сказал Малыш, нажимая на кнопку звонка. На лестнице зажегся свет, скрипнула оконная рама, и чей-то голос окликнул: — Кто это? — Это я, — ответил Малыш, — Пинки. — Что тебе надо? Почему ты не мог прийти утром? — Мне нужно поговорить с тобой, Бруер. — Какие это у нас срочные разговоры, Пинки? Неужели нельзя подождать до утра? — Открывай-ка лучше, Бруер. Ты же не хочешь, чтобы сюда явилась вся банда. — Старуха ужасно больна. Пинки. Я не хочу ее тревожить. Она заснула. Не спала три ночи. — Так это ее разбудит, — ответил Малыш, держа палец на кнопке звонка. Через мост медленно проехал товарный поезд, дым от него заволок Льюис-роуд. — Отпусти звонок, Пинки, я открою. Пока Пинки ждал, его пробирала дрожь; он засунул руку в перчатке глубоко в мокрый карман. Бруер отворил дверь; это был тучный пожилой человек в грязной белой пижаме. Нижняя пуговица была оторвана, и из-под куртки виднелся толстый живот с глубоко ушедшим пупом. — Входи, Пинки, — сказал он, — только тихонько. Старуха совсем плоха. Я с ней вконец измучился. — Поэтому ты и не заплатил свой взнос, Бруер? — спросил Малыш. Он презрительно осмотрел узкую переднюю — ящик от устриц, превращенный в стойку для зонтов, поеденная молью оленья голова, на один из рогов которой надет котелок, стальная каска, используемая как цветочный горшок. Кайт мог бы заполучить кого-нибудь побогаче. Бруер только недавно перестал принимать ставки на углах улиц и в барах. Мастер обжуливать клиентов. Нечего было и пытаться вытянуть больше десяти процентов с его выручки. — Заходите и располагайтесь, — сказал Бруер. — Здесь тепло. Какая холодная ночь! Даже дома, в пижаме, он оставался притворно веселым. Он был, как надпись на карточке, где помечают ставки на бегах: «Старая фирма. Вы можете доверять Биллу Бруеру». Он зажег газовый камин, включил торшер под красным шелковым абажуром с бахромой. Свет блеснул на посеребренной коробке для печенья, на свадебной фотографии в рамке. — Хотите рюмочку виски? — предложил Бруер. — Ты знаешь, я непьющий, — ответил Малыш. — Ну, так Тэд выпьет, — сказал Бруер. — Что ж, я могу выпить, — отозвался Дэллоу. Он усмехнулся и сказал: — Вот какое дело. — Мы пришли за взносом, Бруер, — сказал Малыш. Человек в белой пижаме нацедил содовой воды себе в стакан. Он повернулся к Пинки спиной и наблюдал за ним в зеркало над буфетом, пока они не встретились глазами. — У меня что-то душа неспокойна, Пинки, — сказал он. — С тех самых пор, как пристукнули Кайта. — А что? — спросил Малыш. — Да вот что. Я все думаю, если ребята Кайта не могут защитить даже... — Он вдруг замолк и стал прислушиваться. — Что это, старуха? — Из комнаты наверху донесся слабый кашель. — Она проснулась, — сказал Бруер. — Мне нужно пойти поглядеть, что с ней. — Оставайся здесь, — приказал Малыш, — поговорим. — Ее надо повернуть на бок. — Кончим, тогда и пойдешь. Кашель все не прекращался. Было похоже, будто у какой-то машины никак не заведется мотор. Бруер с отчаянием проговорил: — Будь человеком. Она ведь не знает, куда я девался. |
