– Вот именно. И тем не менее вы не поняли их слов?

– Да нет, понял, но… – Левьен замялся, – не понял смысла…

– Ясно, – отрезал Сэндерс, бросив многозначительный взгляд на стоявших в стороне двойников. Риччи в ответ ухмыльнулся, а Миллер пожал плечами. Сэндерс несколько раз прошелся по комнате. На его лице отразилась усиленная работа мысли. Наконец он остановился напротив Левьена.

– Вот что я вам скажу, Шарль Левьен, – твердо произнес он, – вы врач и должны понять меня. Только что вы получили травму головы – травму, заметьте, серьезную. У меня есть все основания полагать, что нормальное функционирование вашего мозга нарушено, и, возможно, в значительной степени.

– Но позвольте!.. – подал голос Левьен.

– Минуту, – резко перебил его Сэндерс, – я еще не закончил. Наверняка утверждать не берусь, что подобное нарушение произошло, но такая вероятность все‑таки имеется. И в первую очередь пострадала ваша память – в этом убедили меня ваши ответы. Как руководитель операции, ответственность за успех которой возложена исключительно на меня, я не могу допустить необоснованного риска в ходе ее осуществления и властью, данной мне, отстраняю вас, Шарль Левьен, от дальнейшего участия в ней.

– Как! – Левьен вскочил с кресла, но тут же рухнул обратно – сказалась, видимо, потеря крови. – Вы не имеете права, Сэндерс!

– Право‑то я как раз имею, – спокойно возразил Сэндерс, – но не будем говорить о правах. Поймите, Левьен, я в ответе за успешное завершение операции, риск здесь совершенно неуместен. Где гарантии, что у вас нет сотрясения?

– Как врач я заявляю, что никакого сотрясения нет и в помине, – уверенно заявил Левьен.

– Хорошо, допустим, – кивнул Сэндерс. – А ваша память?

– Да что вы все время цепляетесь к моей памяти! – закричал француз, нервно хрустя суставами пальцев. – То тычете в нос вашими инструкциями…

– Инструкции исходят от майора Гросса, – сухо возразил Сэндерс.

– Я так же подвластен им, как и все вы.

Имя майора произвело на Левьена должный эффект. Он сжался в комок и замолчал.

– Это не придирки, Левьен, – продолжал Сэндерс, – это необходимая предосторожность. Посмотрите, у вас даже руки дрожат. Так вы с трех шагов и в слона не попадете.

Руки у того действительно дрожали – то ли от волнения, то ли от упадка сил, вызванного потерей крови.

– Сэндерс, вы не должны отстранять меня от участия в операции!

– взмолился Левьен. – Иначе майор Гросс откажет мне в реабилитации. Поймите же, мне грозит виселица!

«Виселица? Гм… Интересно». Глаза Сэндерса блеснули.

– Интересы дела важнее жизни каждого из нас, – твердо произнес он. – Ваши умственные способности, Левьен, вызывают у меня опасения, что в полиции, если, не дай Бог, вы туда угодите – а исключить такую возможность, к сожалению, нельзя, – вы сболтнете что‑нибудь лишнее. Вы уверены в ясности вашего рассудка, Левьен?

– Клянусь, да! – выкрикнул француз.

Сэндерс в раздумье покачал головой.

– А я не уверен. Господа, – он обернулся к двум другим двойникам, – дело слишком серьезное, чтобы решать его сгоряча. Меня интересует ваше мнение. Вправе ли мы подвергать риску успех операции, допуская к участию в ней Шарля Левьена, только что получившего серьезную черепную травму?

Миллер пожал плечами.

– Вы зря спрашиваете нас, Сэндерс, – сказал он, – ведь мы не знаем, какова конечная цель операции.