|
Начальник заставил избрать себя бургомистром и снял портрет своего бывшего хозяина. Ван де Влит нашел себе приют в Тенте и умер там бедняком, а полувеком позднее вернули на прежнее место его портрет и торжественно почтили память художника. - Скажите еще, господин Кемпенар... Тут бургомистр осекся. До них донесся звон колокола, но это был совершенно особый звон - погребальный. Терлинк посмотрел, который час показывает лежащий перед ним хронометр. - Жеф? - спросил он. Его собеседник перекрестился. Йорис, помедлив, также поднес руку ко лбу, груди, плечам. - Его, конечно, не отпевали в церкви? - Нет, баас. Мать его, кажется, просила, чтобы тело благословили хотя бы у могилы... - Отказали? - Да, баас. - Вам известно, когда Лина выйдет из больницы? - Говорят, ее можно будет перевезти послезавтра. Йорис встал, еще раз взглянул на Ван де Влита и дважды обошел вокруг письменного стола, а секретарь с жалким видом стоял посередине истоптанного ковра. - Чего вы ждете, господин Кемпенар? - Виноват, я думал... - Внесите мать Жефа Клааса в списки отдела благотворительности... Впрочем, нет, не вносите. - Да, баас... Я хотел сказать "нет"... Словом, я ее не внесу. И обмякший, опухший секретарь вышел, пятясь и обнажая гнилые зубы в фальшивой улыбке. Снегопад становился все гуще. Нетрудно было представить себе кладбище, по которому торопливо движется катафалк с семенящей за ним женщиной. Йорис Терлинк был в плохом настроении. Стоя у окна, он как бы возвышался над площадью, где под тонким слоем снега угадывались тысячи штук брусчатки. Он увидел, как на другой стороне площади из своей улицы вышел адвокат Мелебек и направился прямо к ратуше, оставляя за собой черные следы шагов. Терлинк успел бы уйти. Чуть было так и не сделал. Затем, словно хозяйка, услышавшая, что в квартиру звонят, окинул взглядом кабинет, переставил один из стульев и принял позу в своем плетеном кресле: - Войдите, господин Кемпенар. В чем дело? - Господин Мелебек хотел бы... - Скажите, что я тотчас его приму. Я позвоню. Йорис взглянул на хронометр и решил, что заставит адвоката ждать ровно семь минут. Чтобы убить время, почистил себе ногти самым узким лезвием своего перочинного ножа. Потом подумал, что с адвоката довольно будет шести минут, и позвонил: - Пригласите господина Мелебека. Мелебек, сын железнодорожного служащего, всегда был в монастырской школе первым учеником, поэтому его предназначили для духовной карьеры и дали ему стипендию в коллеже. Лицо у него было бледное, лоб чересчур высокий и широкий, нос длинный, глаза близорукие, очки в стальной оправе. В конце концов его покровители решили, что он принесет им больше пользы как мирянин, и сделали его адвокатом епископства. - Здравствуйте, Мелебек. - Здравствуйте, Терлинк. После разговора вчера вечером я подумал... Под мышкой у него, как всегда, торчал портфель: это была его мания. Он не пил, не курил. За пять лет брака прижил четырех детей. - После вашего ухода мы встали исключительно на точку зрения общего интереса. |
