Вскоре многолюдная рыночная площадь осталась позади. Вдоль широкой грунтовой дороги стояли дома, целиком сделанные из сахарного стекла, как окно в комнате Лорел. Большие прозрачные шары (видимо, гостиные) выходили на улицу, а те, что поменьше, из замутненного стекла (наверное, спальни), располагались сзади и по бокам. За каждым домом лежали огромные шелковые покрывала пастельных цветов. Днем солнце беспрепятственно освещало каждый дюйм внутри жилища, а ночью на стеклянную поверхность, видимо, натягивали чехол. Шаровидные дома, украшенные хрустальными подвесками и бусами, ослепительно, до рези в глазах, сверкали на солнце. Лорел сообразила, что именно их и видела с холма в первые минуты пребывания в Авалоне.

– Красотища! – вырвалось у нее.

– Точно. Идти через поселок Летних – одно удовольствие.

Сверкающие дома стали попадаться все реже, и вскоре дорога пошла под уклон. Слева и справа раскинулось клеверное поле, среди которого пестрели островки цветов.

«Неужели такие поля бывают не только в кино!» – удивилась Лорел.

А воздух! Она уже привыкла к душистому воздуху Авалона, напоенному запахом почвы и цветов, но здесь живительный аромат, гулявший по полю вместе с легким ветерком, ощущался даже сильнее. Лорел с наслаждением сделала глубокий вдох.

Обернувшись в очередной раз, она увидела, что Тамани отстал. Он сидел на корточках у края дороги и вытирал руки о густой ковер клевера.

– Что ты делаешь? – изумилась Лорел. Тамани резко вскочил на ноги.

– Я… забыл перчатки. Листья клевера слегка мерцали.

– Перчатки нужны, чтобы скрыть пыльцу? – догадалась она.

– Да. У нас так принято.

Ну конечно! Так вот почему все мужчины на Летней площади были в перчатках! Видя смущение Тамани, Лорел поспешно сменила тему.

– Куда теперь?

Она поднесла ко лбу руку козырьком и стала всматриваться в даль.

– Скоро ты увидишь мое самое любимое место в Авалоне.

– Правда? А где это?

От радости у Лорел вылетело из головы, что она сама просила Тамани сделать ей сюрприз. Он улыбнулся.

– У меня дома. Хочу познакомить тебя с моей мамой.

ГЛАВА IV

У Лорел по спине пробежал холодок.

– С мамой? – нервно спросила она.

– Да, а что?

– Ты же сам говорил, что феи не знают своих родителей.

Тамани молчал. Его лицо приобрело особое выражение, которое появлялось каждый раз, когда его уличали в некотором отступлении от правды.

– Я так не говорил. Я имел в виду, что здесь все по‑другому.

Но… раз феи рождаются из семян… Ты сказал, что вы заботитесь о себе сами! – раздраженно выпалила она.

– Да, но у нас детей воспитывают совсем не так, как это делают люди.

– Значит, мама у тебя все‑таки есть?

– Да…

– А у меня? В смысле – настоящая мама? Тамани замялся, явно не желая отвечать на этот вопрос. Наконец он покачал головой.

К горлу подкатил ком, глаза наполнились слезами. К тому же, несмотря на трудности в отношениях с приемной мамой, Лорел очень скучала по ней. Девушка резко отвернулась и пошла дальше. К счастью, других прохожих рядом не было.

– Почему?

– Ну нет у тебя настоящей матери, и все тут.

– Но у тебя‑то есть! – по‑детски заупрямилась она.

– Потому что я не Зимний и не Осенний. Лорел встала как вкопанная.

– И что с того? Ты родился по‑другому?

– Нет.

– Семя, из которого появилась я, сделали двое фей.