– А кем же ты себя считала? – спросила девочка.

– Думала, что я человек, как и мои родители.

– Ну и глупая. Как фея может быть человеком?

Люди странные. Я их боюсь, – подумав, добавила она. А затем прошептала, словно выдала страшную тайну: – Они ведь животные!

– Не такие уж они и страшные, – возразил Тамани. – Внешне люди очень похожи на нас. Если бы ты ничего не знала про фей, то запросто могла бы принять себя за человека.

– Нет, только не я! – по‑взрослому серьезно ответила Ровена.

– И не надо, потому что ты станешь самой красивой Летней феей в Авалоне, – успокоил ее Тамани и, похоже, попал в точку: малышка улыбнулась и с притворной скромностью потупила глаза.

Рассматривая мягкие темные кудряшки и длинные ресницы Ровены, Лорел не сомневалась, что Тамани прав.

Вдруг малышка открыла ротик, похожий на розовый бутон, и широко зевнула.

– Пора бай‑бай, – вмешалась Розлин. У Ровены вытянулось лицо.

– Но я хочу поиграть с Лорел, – заныла она.

– Она обязательно придет к нам еще раз. – Розлин выразительно посмотрела на гостью, словно ища поддержки. Лорел быстро кивнула, не зная, выполнит ли свое обещание. – Хорошо, можешь лечь на кровать Тэма, – в качестве финального аргумента добавила фея и обратилась к сыну: – Надеюсь, ты не против?

Тамани тут же отрицательно покачал головой. Розлин увела просиявшую малышку, оставив приятелей вдвоем.

– Неужели ей всего три? – спросила Лорел.

– Ага. Для феи ее возраста у Ровены совершенно нормальное развитие, – ответил Тамани, откинувшись на спинку кресла.

Лорел удивленно подумала, что никогда еще не видела его таким расслабленным.

– Да, ты говорил, что феи взрослеют по‑другому, но я…

– Не поверила?

– Нет, поверила. Просто одно дело услышать, а другое – увидеть. А у фей вообще бывает младенчество?

– Нет, если я понял, о чем ты.

– Я была старше, чем Ровена, когда меня отдали людям?

Тамани с улыбкой кивнул.

– Тебе только исполнилось семь.

– А мы… вместе учились? Он тихо рассмеялся.

– Зачем мне школа для Осенних?

– Тогда как же мы познакомились?

– Я часто приходил к маме в Академию.

Словно почувствовав, что о ней говорят, в комнату вошла Розлин с чашками теплого нектара геликонии. В Академии Лорел однажды пробовала этот сладкий напиток, весьма любимый жителями Авалона, и знала, что это большая редкость. Девушка поняла, что ей оказывают честь.

– А все‑таки чем занимается садовник у фей? – На сей раз она адресовала вопрос Розлин. – По словам Тамани, это чуть ли не повитуха.

– Ох, опять эти людские словечки… К сожалению, я не знаю, что такое повитуха, но садовниками у нас называются няни, которые ухаживают за ростками.

– А где же их родители?

– Они бы просто не сумели: росткам постоянно нужен особый уход. У всех нас есть свои ежедневные дела, и если мать на год уйдет с работы, чтобы ухаживать за своим ростком, то жизнь в Авалоне встанет. Кроме того, пары создавали бы семена только для того, чтобы получить возможность целый год отлынивать от работы. Семя, несущее в себе будущую фею, слишком ценно и не появляется ради легкомысленной забавы.

«Интересно, как бы среагировала Розлин, узнай она, что в мире людей дети появляются зачастую именно вследствие легкомысленных забав», – пронеслось в голове у Лорел.