|
Шелк! Несколько метров! А я не могу наскрести какие-то жалкие гроши на один несчастный галстук. Георг улыбается. -- Что ж, ты скромная жертва эпохи. А Лиза на всех парусах плывет по волнам немецкой инфляции. Она -- прекрасная Елена спекулянтов. На продаже могильных камней не разживешься, сын мой. Почему ты не перейдешь на сельди или на торговлю акциями, как твой дружок Вилли? -- Оттого что я сентиментальный философ и сохраняю верность надгробиям. Ну так как насчет повышения жалованья? Ведь и философам все же приходится одеваться. -- Неужели ты не можешь купить галстук завтра? -- Завтра воскресенье. И он мне нужен именно завтра. Георг приносит из прихожей свой чемодан. Открыв его, бросает мне две пачки денег. -- Хватит? Я вижу, что в них главным образом сотни. -- Добавь еще полкило этих обоев, -- говорю я. -- Здесь самое большее пять тысяч. Спекулянты-католики по воскресеньям, во время обедни, кладут столько на тарелочку да еще стыдятся своей скупости. Георг скребет себе голый затылок -- атавистический жест, утративший в данном случае всякий смысл. Затем дает мне третью пачку. -- Слава Богу, что завтра воскресенье, -- говорит он. -- Никакого нового курса на доллар не будет. Единственный день недели, когда инфляция приостанавливается. Конечно, Господь Бог не это имел в виду, создавая воскресенье. -- А как мы? -- осведомился я. -- Уже банкроты или наши дела идут блестяще? Георг делает длинную затяжку из своего мундштука: -- Мне кажется, никто сейчас в Германии ничего на этот счет о себе уже сказать не может. Даже божественный Стиннес. Скопидомы разорены. Рабочие и люди, живущие на жалованье, -- тоже. Большинство мелких коммерсантов -- тоже, хотя они об этом еще не догадываются. Блестяще наживаются только те, у кого есть векселя, акции или крупные реальные ценности. Следовательно, не мы. Ну как? Уразумел? -- Реальные ценности! -- Я смотрю в сад, где стоит наша продукция. -- У нас в самом деле не бог весть что осталось. Главным образом надгробия из песчаника и чугуна. Но мрамора и гранита маловато. А то немногое, что есть, твой брат распродаст с убытком. Может быть, самое лучшее совсем ничего не продавать, а? Георгу незачем отвечать. На улице звенит велосипедный звонок. Слышны шаги, кто-то поднимается по дряхлым ступенькам. По-хозяйски откашливается. Это Генрих Кроль-младший, совладелец фирмы -- виновник наших постоянных забот и треволнений. x x x Генрих -- невысокий, плотный мужчина с соломенного цвета усами; на нем полосатые пропыленные брюки, стянутые у щиколотки велосипедными зажимами. Он окидывает меня и Георга быстрым неодобрительным взглядом. В его представлении мы -- ленивые жеребцы, весь день лодырничаем, а вот он -- человек дела, поддерживающий внешние связи фирмы, к тому же несокрушимого здоровья. |
