– Как тебя угораздило? – спросил я.

– "Как", «как»... – поморщился Док. – Шел в отрыве, все вроде нормально было. Выбежал на полянку, а там в кустах меня человек десять встречают – их, наверное, по рации вызвали, мне наперерез послали. Открытое место, автоматы в упор и все такое. Куда денешься? Пришлось сдаваться... И главное, они, мальчишки, обрадовались и побежали тебя искать! Думали, наверное, сейчас поймаем по‑быстрому второго – и домой...

– Ладно, не переживай, – успокоил я его. – Хорошо все, что хорошо кончается...

– Еще ничего не кончилось... – возразил мне Док. – Посмотри малого, не перестарался я?

Я нагнулся над радистом – артерия на шее пульсировала под моим пальцем. «Жив!» – обрадовался я. И так уж нас нарисовали какими‑то людоедами, не хватало нам еще своих же мальчиков гробить... Вообще‑то Док, конечно, прав: еще неизвестно, где и какой будет конец у этой нашей несложившейся рыбалки...

Освободившейся веревкой мы прикрутили обоих омоновцев спинами друг к другу, заткнули им рты их же беретами и двинулись дальше. Через несколько минут мы снова вышли на оцепление. Кажется, командир облавы оказался хитрее, чем я думал: похоже, он уже перебросил часть оставшихся в цепи милиционеров в те места, где они нас засекли. Ну что ж, логично. Но были в этом решении и несомненные плюсы для нас – цепь облавы стала заметно реже. Мы определили место, где расстояние между омоновцами было самым большим, и выбрали себе точку прорыва: в центре облюбованного нами участка стоял, вертя головой по сторонам, парень, явно удовлетворяющий нашим не очень сложным требования, – судя по всему, он явно попал в ОМОН сразу после армии. Он конечно же был крепок и даже кое в чем соображал (без этого бы его, наверно, и не взяли), но ему явно не хватало оперативного опыта. Это сказывалось во всем: как он, постоянно дергаясь, зыркал глазами по сторонам, как вздрагивал, хватаясь за автомат при любом новом звуке, как плохо он выбрал свою позицию – стоял, опершись спиной на дерево, чем фактически создал мертвую зону в секции своего обзора...

Мы с Доком долго ждали, затаившись в кустах неподалеку от него, и дождались: омоновец полез в нагрудной карман за сигаретами. Ну вот, что и требовалось: сейчас он станет прикуривать, а стало быть, на мгновение отвлечется от того, что происходит вокруг. Удобнее момента и не придумать.

– Давай, – шепнул я Доку, когда омоновец чиркнул зажигалкой и наклонился к ней. Док мгновенно исчез, но я знал: сейчас он уже подбирается к дереву за его спиной. Милиционер прикурил, с наслаждением глубоко затянулся и выпустил длинную дымную струйку. Ну вот, теперь настала моя очередь. Я встал во весь рост, поднял руки и, шагнув к парню, сказал, стараясь выглядеть совсем обреченным: – Не стреляй, я сдаюсь!

– А ну стоять на месте! – оторопело приказал милиционер, решительно отбрасывая сигарету в траву и направляя на меня автомат.

Похоже, он собирался позвать к себе кого‑нибудь в подкрепление – он даже повернул голову, чтобы крикнуть, и это было его последнее движение: Док, воспользовавшись тем, что омоновец целиком переключил внимание на меня, мгновенно приблизился к омоновцу на расстояние удара. Остальное было делом техники...

– Извини, парень, – сказал я, впихивая ему в рот беретку.

Док тем временем стягивал руки служивого ремнем от его же автомата. Вытаращенные то ли от боли, то ли от удивления глаза омоновца несколько раз моргнули.

– Отдыхай... – сказал я ему на прощание, и мы ускоренным шагом двинулись через образовавшееся в оцеплении окно.

Итак, одно опасное место нам миновать удалось.