— Танец меня обычно не утомляет, — отозвалась она. — Гораздо труднее было играть роль аристократки!

— Которая далась вам так успешно, словно вы ею родились, — подхватил Коллингтон. — Вы согласны, Гиббон?

— Конечно, согласен! Вы держались безупречно, — подтвердил сэр Элджернон. — Единственное, чем я разочарован, так это тем, что на следующей неделе не смогу дать в вашу честь обед в Лондоне.

— Должен признать, Гиббон, что вы благородно реагируете на потерю тысячи гиней! — заявил неугомонный Чарльз. — Мне почти неловко, что я их у вас выиграл! Это заставило всех присутствующих искренне засмеяться. А потом маркиз поднял свой бокал и сказал:

— Я хочу выпить за Савийю. Она глубоко потрясла нас своими талантами, хоть и относится к ним с необычайной скромностью. Она говорила мне, что она — танцовщица, но я совершенно не подозревал, какое великолепное зрелище будет ожидать нас сегодня!

— Чего я никак не могу понять, — сказал сэр Элджернон, — это почему вы оказались здесь, в Англии. Почему вы не остались в Санкт-Петербурге, где ваш талант ценился бы по достоинству?

— Мой отец, как и все цыгане, не любит подолгу оставаться на одном месте. Проходит какое-то время, и как бы хорошо ему ни жилось на одном месте, как бы он ни был там счастлив, ему начинает хотеться тронуться в путь. Мы прошли через всю Россию, с севера до самого юга, а потом он вдруг загорелся желанием еще раз увидеть Англию.

— Так он раньше бывал здесь? — спросил маркиз.

— Да, много лет тому назад, — ответила Савийя, — еще до моего рождения или когда я была совсем маленькой. Я Англии совсем не помню.

Они еще немного поговорили, а потом Савийя сказала:

— Думаю, мне пора. Отец начнет обо мне тревожиться: остальные должны были уже давно вернуться к кибиткам.

Она еще не успела договорить, как дверь салона открылась, и вошел один из лакеев. Он нес что-то в руке. Остановившись рядом с маркизом, вышколенный слуга молча дожидался, когда в разговоре наступит пауза и на него обратят внимание.

— В чем дело? — спросил маркиз.

— Вот это только что оставили у входной двери, милорд. Какой-то мужчина передал мне эту корзинку, сказав, чтобы я отнес ее вашей милости в спальню, но поскольку милорд еще не легли, я решил, что надо принести ее сюда.

— Мужчина? — с удивлением переспросил маркиз.

— По-моему, это был цыган, милорд. Он сказал мне: «Передайте его милости, что это — подарок от цыган».

Маркиз взглянул на Савийю.

— Похоже, ваш отец проявил неожиданную щедрость.

Поклонившись, лакей вручил свою ношу маркизу. Савийя увидела, что это небольшая круглая корзинка из ивовых прутьев, закрытая крышкой, закрепленной в двух местах небольшими деревянными палочками, пропущенными через петли гибких прутьев.

— Вам что-нибудь об этом известно? — осведомился маркиз, с интересом разглядывая подарок.

Савийя покачала головой:

— Не могу себе представить, что это может быть. По-моему, это не подарок от отца. Он не стал бы делать ничего подобного, не предупредив меня.

— Подарок от цыган… — повторил маркиз. — Ну надеюсь, это что-то очень необычное, Савийя.

С этими словами он вынул из петель деревянные палочки, закреплявшие крышку.

Но в то мгновение, когда он уже собрался открыть корзинку, Савийя вдруг выхватила ее у него из рук и стремительно пробежав через комнату, поставила ее пол и поспешно оттолкнула от себя ногой.

Корзинка проехала по тщательно натертому полу и остановилась у двери.