Заслуги  Мастера Ханса в искоренении душеглотки, детских сыпей – красной и гнойной, жгучего

живота и прочих опасных болезней были неоспоримы. А когда по его совету магистрат закрыл все ворота,

порт, под страхом изгнания обязал жителей пить кипяченую воду и есть лишь горячую пищу, охранив тем

самым от заморской заразы, благодарные горожане были готовы носить аптекаря на руках.

Еще тогда поговаривали: «Вот бы нам бургомистра, такого, как господин Фармацевт – и мудрец и

простец,   и   не   важничает   от   почестей».   Но   Мастер   Ханс   отказался   от   красной   шляпы,   отговариваясь

важными   опытами   с   новейшими   препаратами.   Впрочем,   и   этим   летом,   когда   бургомистр   впал   в

неожиданное помрачение рассудка, аптекарь не захотел принимать бразды власти, предложив магистратам

взамен избрать велеречивого купца Розенштока. И был прав. Тем паче, что не ошибался почти никогда.

Между   тем   вечер   был   необыкновенно   хорош.   Закатное   солнце   играло   на   вычурных   флюгерах   и

красной черепице, отражалось от чисто вымытых окон, подмигивало красоткам и слепило глаза младенцам.

…Судя   по  шуму   с  кухни,  Адольф  опять  не  прожарил  гренки  для  супа.   Верная   Марта,  гремя   посудой,

честила парнишку на чем свет стоит; значит, ужин отдалялся на полчаса или больше. Мастер Ханс решил

прогуляться   для   аппетита.   За   дверьми   он   взял   тросточку,   сменил   колпак   на   респектабельный   шторц,

проверил   карманы   и   вышел.   С   переулка   Цирюльников   он   свернул   на   Стекольный   подъем,   задержался

немного перед крохотным кабачком «У Гертруды», подумывая, порадовать ли хозяйку своим визитом. Но

пива   ему   не   хотелось,   а   восторги   вдовы   были   липкими,   как   пастилки.   Ладно…   Мастер   Ханс   стукнул

тросточкой   и   отправился   дальше   –   на   бульваре   Победы   так   славно   пахнет   палой   листвой   и   осенними

астрами. А что это была за победа, почитай, уже и не помнят...

Из подворотни наперебой выскочила стайка разноголосой, радостной малышни. «Дяденька Гензель!

Господин Фармацевт! Огоньки! Огоньки покажите!» Иногда, ради забавы, Мастер Ханс зажигал для детей

бенгальские свечи или пускал ракеты с крыши, но сегодня у него в кармане была только горстка лакричных

леденцов.   Конфетами   он   оделил   пострелят   не   слишком   щедро   –   сладкое   вредно,   но   каждому   малышу

досталось по хрусткому золотистому шарику. «А огоньки в другой раз». Мастер Ханс покачал головой и

продолжил прогулку,  усмехаясь себе в усы. Ему нравилось наблюдать за детишками – как из щенячьей

припухлой мордочки с возрастом прорезается лицо человека.