Сшивая проворной иголкой

         На саван куски полотна,

         Как дождь, зарядивший надолго,

         Негромко рыдает она.

III

         Три тяжкие доли имела судьба,

         И первая доля: с рабом повенчаться,

         Вторая – быть матерью сына раба,

         А третья – до гроба рабу покоряться,

         И все эти грозные доли легли

         На женщину русской земли.

         Века протекали – все к счастью стремилось,

         Все в мире по нескольку раз изменилось,

         Одну только Бог изменить забывал

         Суровую долю крестьянки.

         И все мы согласны, что тип измельчал

         Красивой и мощной славянки.

         Случайная жертва судьбы!

         Ты глухо, незримо страдала,

         Ты свету кровавой борьбы

         И жалоб своих не вверяла, —

         Но мне ты их скажешь, мой друг!

         Ты с детства со мною знакома.

         Ты вся – воплощенный испуг,

         Ты вся – вековая истома!

         Тот сердца в груди не носил,

         Кто слез над тобою не лил!

IV

         Однако же речь о крестьянке

         Затеяли мы, чтоб сказать,

         Что тип величавой славянки

         Возможно и ныне сыскать.

         Есть женщины в русских селеньях

         С спокойною важностью лиц,

         С красивою силой в движеньях,

         С походкой, со взглядом цариц, —

         Их разве слепой не заметит,

         А зрячий о них говорит:

         «Пройдет – словно солнце осветит!

         Посмотрит – рублем подарит!»

         Идут они той же дорогой,

         Какой весь народ наш идет,

         Но грязь обстановки убогой

         К ним словно не липнет.