Танненбаум послушно закрыл рот. Володя вытащил из заднего кармана джинсов несколько листочков бумаги и бросил их в огонь. Они сразу же вспыхнули и сгорели.

Володя был по своему прекрасен в этот момент. Черные лохмотья сгоревшей поэмы поднялись на языках пламени и исчезли в жерле каминной трубы… Володя вышел вон. Его шаги отдавались эхом в марсианских лабиринтах декольте.

Трещали дрова в камине. Трагический поэт вышел вон, мы трое сидели и молчали… Ах, Аня! Юрист убил поэта…

Тут в комнату возбужденно влетел Юрий Львович. Влетел и ухватил Танненбаума за пуговицу… До чего же любит за пуговицу хватать!

– Караул, – сказал светский хроникер.

– Что? – сказал Танненбаум.

– Караул, господин Танненбаум. Кругом – ворье!

– Как?

– Так! Бинокль спи… украли.

Мы с Анной переглянулись: вторая пропажа – это уже случайностью не назовешь. Это уже интересно. После того как хроникер слегка успокоился, мы смогли совместными усилиями расспросить его. Выяснилось, что у Юрия Львовича был взят с собой бинокль (хороший, полевой, корейский, шестикратный). Так вот, этот бинокль пропал. Мы расспросили Юрия Львовича: а точно ли был бинокль? Может быть, Юрий Львович забыл его дома? – Нет, не забыл. И не далее как в обед достал его из саквояжа. Держал его вот этими самыми собственными своими руками. – А может быть, обратно в саквояж положили? Или жена ваша куда убрала? – Нет, не положили. И жена ничего не трогала. А бинокль украден какой то сукой. И футляр украден. Осталась только замшевая салфеточка для протирания оптики…А еще интеллигентные люди! Ворье! У Галины Павловны – английский парик! Ему цены нет! Ворье! Какие меры вы собираетесь предпринять, гражданин Танненбаум?

Танненбаум громко икнул и быстро вышел. Покачивая головой, Юрий Львович опустился в кресло.

– А зачем вы взяли с собой бинокль? – приветливо спросила Анька.

– То есть как – зачем? – удивился Юрий Львович. – Здесь же семинар!

– Вот именно. Я спрашиваю: зачем на семинаре бинокль?

– Э э, коллеги… А вы знаете, как переводится с латыни слово «семинар»?

Мы с Лукошкиной не знали, о чем и сообщили Юрию Львовичу.

– То то, – ответил он удовлетворенно. – Слово семинар на латыни означает – рассадник!… А вы что себе думали?

И Юрий Львович торжественно поднял указательный палец.

– А что еще украли? – спросил я.

– Еще? Да, кажется, ничего.

– Вы уверены?

– Э э… нужно проверить.

Юрий Львович ушел. А я задумался.

Я задумался, но ничего путного в голову не приходило.

* * *

Ничего путного в голову не приходило.

Аня сказала:

– Плюнь, Андрей… Пусть сами разбираются, кто тут у них такой шустрый. А нам еще денек отмучиться, да и домой.

Она все правильно сказала: ну что в самом деле голову ломать?… Парик… бинокль… Какое мне дело? Отбарабаним завтра лекции, попрощаемся с коллегами, а послезавтра утром господин Танненбаум отвезет нас в аэропорт.

– Пошли танцевать, – предложил я Ане.

– Нет, я еще не все сделала. Пойду к себе – поработаю, тут слишком шумно стало.

Я проводил Анну до ее коттеджа. Напоследок еще раз уточнил место нашей встречи. Сауна? Сауна!

Когда я вернулся, тусовка была в самом разгаре. Господа журналисты активно оттягивались. Коля Повзло пил с Юрием Львовичем. Как только Юрий Львович увидел меня – сразу вскочил. Сейчас будет пуговицу крутить, понял я и оказался прав. Он вцепился в пуговицу моего пиджака и сказал, тараща глаза:

– Нам нужно поговорить, Андрей Викторович.