Полина окончила университет, философский факультет. Несколько лет стажировалась то ли в Англии, то ли во Франции (здесь информация газетчиков сильно разнилась). Потом вернулась и поступила работать в весьма преуспевающее издательство. Быстро стала редактором целой серии. Что то вроде – карманная философия. Но карманная только в смысле формата. Книги в ее серии были как на подбор: Ницше, Аристотель, Фрейд, Юнг, Ортега и Гассет и другие. Не менее маститые.

С Ратнером она познакомилась на каком то полусветском и полуклубном рауте. Года три они встречались. А потом, тихо и без излишней торжественности, поженились.

– О чем вы хотели поговорить? – спросила Полина.

– Я сразу хотел извиниться, если тема покажется Вам… покажется вам тяжелой.

– Я поняла. Итак?

– Помните, девятнадцатого января вы позвонили в милицию и сказали, что за вами следят.

– Да, конечно.

– Расскажите, как это было. – Я поставил на журнальный столик диктофон и нажал кнопку записи.

– Это началось еще до Нового года…

* * *

Она почувствовала чей то тяжелый взгляд недели за две до Нового года. Полина не знала, кто и тем более зачем так пристально следит за ней. Это было ощущение. Неприятное, сковывающее.

На Новый год они с Игорем уехали за город, как давно собирались. Он попросил у приятеля еще студенческих времен попользоваться старым финским домом под Выборгом. Там, среди заснеженного леса, чувство, что за ней следят – отпустило.

А потом, когда на Рождество они приехали в город  – Игорь обещал родителям быть на праздничном ужине,  – давящее чувство вернулось. Игорю Полина ничего не сказала  .

– Не хотела его расстраивать, – сказала она, ее голос – впервые – чуть дрогнул. В глазах промелькнула печаль. – Может быть, надо было сказать? Но я еще думала, что это паранойя. Что мне просто грезится. А Игорь был занят запуском нового сорта пива. Мы траком и не виделись после Нового года и Рождества… – Полина вдруг резко нагнулась вперед, из под пачки бумаг вытащила сигареты. Я протянул ей зажигалку. Она вдохнула дым, тяжело вздохнула. – Может быть, надо было сказать?

Я не ответил.)

Сразу после Старого нового года Полина поняла, что ее ощущение – реальность. Пару раз она замечала двух молодых парней – всегда одних и тех же, – которые топтались перед подъездом ее издательства. Или на машине – потрепанном и невзрачном «форде» – ехали следом, когда Полина с Игорем куда нибудь отправлялись.

А девятнадцатого января  …

* * *

– В тот вечер я приехала домой около восьми. – Полина закурила очередную сигарету. – Лифт не работал – случается. Я поднималась пешком. И на площадке между вторым и третьим этажами… Я увидела их. Они сидели, курили, о чем то разговаривали. И, похоже, не обратили на меня никакого внимания. Я медленно прошла мимо них. Боялась не того, что они на меня бросятся. Боялась, что они со мной просто заговорят. Или один из них громко крикнет мне в лицо «Бу!»… Знаете, как это дети делают?

Я кивнул.

Она перевела дыхание:

– Самое страшное… Они не прятались. Я все так же медленно добралась до квартиры. И сразу позвонила в милицию. Те быстро приехали. Как меня Игорь и предупреждал… Мы переехали сюда весной 99 го. Он тогда сказал, что договорился вроде бы с кем то из чинов в главке. И ему обещали особый статус… Судя по тому, что милиция приехала быстро, так оно и было. – Полина потушила сигарету. – Остальное вы, наверное, знаете.

– Вы забрали заявление?

– Нет.