– Ну, того «топтуна». Не Понкратова, а… Как его?

– Сметанина? – спросил я, не веря своим ушам.

– Именно – Сметанина.

Я отстранился, усадил Полину на тот самый табурет, где только что сидел сам, придвинул себе второй. Сел напротив.

– Подожди, – заговорил я, старательно подбирая слова. – Ты ничего не путаешь?

– Нет. Мы столкнулись с ним здесь недалеко. На Театральной площади. Он куда то бежал, едва не сбил меня с ног.

– Ты уверена?

– Да, а почему ты спрашиваешь?

– Потому, что Юра Сметанин сгорел в собственной квартире пятого февраля. Почти месяц назад.

– Не может быть! Это был он. Я точно знаю!

6

– Спокойно, Князь. Как призывал один знаменитый персонаж? Спокойствие, только спокойствие. – Зудинцев терпеливо наблюдал за моими метаниями по кабинету. Утро, стену на другой стороне двора, напротив окон нашего кабинета, щедро освещало не жаркое мартовское солнце. – Повтори еще раз, что тебе вдова Ратнера сказала.

– Что примерно неделю назад она видела Сметанина, да? Живого и здорового, понимаешь?

– Допустим. Ты звонил в квартиру Кости Пирогова?

– Конечно. Раз сто! Никто не берет трубку.

– А этой, как ее… Тете…

– Антонине Константиновне?

– Ты ей звонил?

– Нет.

– Ты даже лучше не звони – съезди. Порасспроси ее, как дела. И заодно задай вопросы о Сметанине. Разумеется, придумай, на кой он тебе сдался. Хотя, по твоим рассказам, ходок ты редкостный: не знакомые тети тебе двери открывают, а молодые вдовы в постель ложатся.

– Да ну тебя!.. – в сердцах выкрикнул я.

Михалыч не обратил внимания. Он вернулся к своим делам, которые я прервал необычно ранним появлением в отделе и громкой тирадой на жуткой смеси грузинского и русского, в основном матерного. Зудинцев меня терпеливо выслушал. И, как обычно, дал дельные советы. Одним словом – опер, пусть и бывший.

Я натянул куртку, уже в дверях притормозил:

– Спасибо, Жора.

В ответ он только махнул рукой: спеши, мол, труба зовет.

* * *

Антонину Константиновну я застал дома. Похоже, она не расстроилась моему вторжению, а, наоборот, обрадовалась. Я, жутко стесняясь, протянул ей коробку печенья, которую прикупил, пробегая мимо «Метрополя».

– Тут вот… Что то вроде гостинца.

– Ты проходи, Зураб. Сейчас мы чайку выпьем. Или, может, водочки? – Видимо, меня удостоили самого высокого доверия. – У меня тут как раз бутылочка на травах настоялась. Все хвори наши болотные отгоняет.

– Нет, спасибо. До шести вечера не могу – служба.

– Начальник строгий? – спросила тетя Нина. – Может, это и правильно.

Она набрала воды в чайник, зажгла газ.

– У меня, Зураб, радость.

– Какая?

– Сын из Москвы возвращается. Хотя не то чтобы возвращается. Его фирма здесь отделение открывает, а сына моего начальником в родном городе сажают. Он приезжал на днях. Да на следующий день, как мы познакомились.

– Здорово, – выдохнул я. Мне не терпелось задать вопросы, но мой шеф – Спозаранник – советовал сдерживаться. Не спешить. Что то люди, если их, конечно, не торопить, и сами расскажут.

Чайник закипел. Тетя Нина поднялась, достала из сушилки две чашки. Тщательно заварила чай.

– Ко мне вчера соседка заходила. Она этажом выше Кости Пирогова живет, аккурат наискосок. Жаловалась, что он совсем обезумел. Музыка и днем, и ночью. А как то вечером она видела, что он из дома выходил.