– Проклятье! – выдохнул я. Устало привалился к косяку.

Витя Восьмеренко избавился от прямой и явной угрозы и повернулся ко мне:

– Князь, ты чего?

– Володя Соболин мне нужен. Давно он ушел?

– Часа полтора назад. – Витя снова весь был в игре. – Ты ему домой или на пейджер позвони.

– Конечно. – Я присел на край ближайшего к двери стола, вроде бы Шаховского. Придвинул к себе телефон. – Витя, ты же у нас пожарами занимаешься?

– Да, а что? – спросил Восьмеренко, не отвлекаясь от экрана.

Я положил трубку на место, позвонить Соболину можно и позже.

– Недели три четыре назад был пожар на Есенина?

– Ну ты, Зураб, даешь!

– Это важно.

Витя вздохнул и полез в свой компьютерный архив.

– А подробности?

– Например?

– Кто погиб то? Мужчина? Женщина?

– Мужчина. Лет тридцати. Его Юрием Сметаниным звали.

– Сметанин? – Витя бросил на меня через плечо удивленный взгляд. – Было такое. – Он пощелкал мышкой, удовлетворенно откинулся на спинку стула. – Вот смотри. Обычный был пожар.

Я наклонился к экрану:

«7/02/2000 ТЕЛОХРАНИТЕЛЯ УБИЛА СИГАРЕТА?

32 летний мужчина стал жертвой пожара, который вечером в субботу, 5 февраля, случился на улице Есенина.

Пожар начался в комнате однокомнатной квартиры примерно в 22.30. Кто то из соседей заметил дым и вызвал пожарных. Практически полностью выгорела комната, пострадала часть коридора. Пожарным потребовалось около 30 минут, чтобы справиться с огнем.

В прихожей, у самой двери, был обнаружен обгоревший труп хозяина. По всей видимости, мужчина заснул с непотушенной сигаретой. Проснулся, когда огонь уже разгорался. Он пытался выбраться из квартиры, но потерял сознание и погиб.

Как сегодня стало известно корреспонденту агентства, уже установлена личность погибшего. Это Юрий Сметанин, он работал в одной из охранных фирм Петербурга. Погибшего по остаткам одежды и часам опознала мать. (Виктор Восьмеренко , 10.20.)»

– Это все? – спросил я.

– Да. Обычный бытовой пожар. Курить вредно.

– Курить вредно, – пробормотал я. Вернулся к столу Шаховского и снял трубку телефона.

* * *

– Соболина нет, Зурабик, – ответил Аня, жена Володи. Мне нравился ее мягкий голос. Он словно звал к чему то высокому и далекому. – Он звонил час назад, сказал, что задерживается. Какая то там тема по наркотикам.

– Спасибо, Анечка. Извини, что побеспокоил.

– Ничего страшного. – Мне показалось, Аня не много расстроилась от того, что мы проговорили так мало. Я попытался представить, что она делает сейчас, после того как положила трубку.

Наверное, вздохнула, с тоской посмотрела на телефон, потом, проходя в комнату сына, – на входную дверь. У кровати сына улыбнулась, коснулась рукой светлых непокорных волос.

Проклятье! Нет женщины прекраснее, чем та, кто смотрит на свое дитя. Уж я то знаю: у меня четверо детей от трех жен.

Я скинул сообщение Соболину на пейджер

(Володя! Это Зураб! Позвони мне в агентство !)

и отправился в нашу комнату. Здесь было тихо и пусто. Выключенные компьютеры слепо пялились в полумрак. В столе у Зудинцева я отыскал нашу полулегальную пепельницу (Спозаранник не курил и не любил, когда курят другие). В столе Нонны Железняк мне удалось найти пакетик кофе с просроченной датой. Я немного поколебался и решил рискнуть. Кофе все таки не консервы, может храниться и подольше.

Телефон зазвонил, когда я наливал воду в чашку. Мне ее предпоследняя – третья – жена подарила еще до того, как мы разошлись.