– Чьи трупы то, хоть знаешь?

Я внимательно глянул на Шаха:

– Ну говори, Витек, не тяни…

– Значит, так – Гиви Вертухадзе, вор в законе, раскоронованный три года назад за растрату общака. Причем к его раскоронованию приложил руку сам Дед Омар, на минуточку…

Новость об убийстве разнеслась по Агентству, наш кабинет стал заполняться народом.

– Труп номер два, – продолжил Шах, Камилла, любовница Гиви.

И труп номер три – некто Резо, законный муж Камиллы и телохранитель Гиви.

– Живут же люди, – восхищенно протянул Макс Кононов. – Прямо шведская семья…

– Какая шведская, дорогой! – воскликнул Зураб. – Все грузины так живут испокон веков…

– Откуда ты, Витек, все знаешь? – поинтересовался я.

Шах загадочно усмехнулся. Черт, умеет же Витек находить источники.

– Готов об заклад побиться – это Жора Армавирский! – убежденно заявил Зудинцев. – Больше некому.

Я посмотрел на Анюту – она стояла в плаще у двери. Почему то она ужасно побледнела при слове «Армавирский».

Или мне показалось?

– Значит, так, – продолжал разглагольствовать Зудинцев. – Помните, как мы в Рыбацком двух черных освобождали, которых якобы Армавирский похитил?

– Разве такое забудешь, – кивнул я. – Ну и что, при чем тут Гурджиев?

– Так вот, те мальцы, которых мы тогда в руки РУБОПу передали, – это ребята из команды Вертухадзе. Я потом от своих оперов об этом узнал. Опера этих мальцов кололи, но ни один из них Гиви не заложил. Отсюда какой вывод? Гиви был причастен к аресту Армавирского. К тому же, говорят, у Гиви были какие то связи с Литейным – явно люди оттуда попросили его помочь Армавирского упрятать. А Жора – тезка мой, Армавирский, – говорят, человек очень мстительный и обид не прощает…

– Ань, что с тобой? – подбежал я к жене. Анюта достала платок, бальзам, потерла виски. – Ты расстроилась, что мне надо на выезд? Но больше некому, все остальные на заданиях. Объясни Антошке…

– Конечно, – устало улыбнулась Анюта и прикоснулась губами к моей щеке. Какая то она сегодня странная…

***

Участок площади перед «Прибалтийской» был огорожен. Хорошо еще, что в толпе оперативников я разглядел рыжую голову Макса Езидова, начальника убойного отдела главка. Стоило мне помахать ему рукой – и меня пустили к месту убийства. Правда, смотреть было не на что. Трупы лежали под белыми простынями. Езидов о чем то озабоченно спорил с Леней Барсовым и Вадиком Резаковым из РУБОПа. Когда же я подошел к ним, они вмиг замолчали.

– Колитесь, ребята, – без обиняков начал я. – Кому помешал бедный Гиви больше – деду Омару или Жоре Армавирскому?

– Слишком много знаешь для репортера, – усмехнулся Езидов.

– Что ж делать! Поскольку наши оперативники потрясающе некомпетентны – приходится их просвещать, – с достоинством отпарировал я.

Так, слово за слово, я потихоньку выяснил у ребят, что трое киллеров – смуглых, восточного типа мужчин – скрылись на вишневой «шестерке», затем бросили ее неподалеку, подожгли и пересели в белую «девятку». «Шестерку» опера сразу «пробили» – числится в угоне.

А вот «девятка» может вывести на их след.

В нескольких шагах от нас переругивались три полковника. Одного, полноватого, седого, я знал – это был Серафим Данилович Лейкин, замначальника РУБОПа.

– Что за «полканы» с Лейкиным сцепились? – кивнул я в сторону спорщиков.