– Да, я в курсе…

– Ну а теперь колись, инвестигейтор: хочешь заняться убийством Гребешкова?

– Да, – ответил я, – хочу… попробовать.

Острецов посмотрел с прищуром:

– Я, – сказал он, – тебя, Андрей Викторович, уважаю. И, разумеется, приветствую твое желание, но…

– Что «но»?

– Видишь ли, Андрей… Мы ведь провели собственное расследование. Нам, как ты понимаешь, небезразлично, когда убивают наших сотрудников. Поверь, что сделано все возможное. ГЛУХАРЬ!

…От Острецова я ушел в полном недоумении. Дело Гребешкова заинтриговало меня окончательно. Убийство сотрудника ФСБ – факт из ряда вон и, разумеется, «чекисты» рыли землю. А работать они умеют. Сколько бы комитет ни крыли, а профессионализм не отнимешь… и если чекисты не смогли поднять дело… то что же это значит?

***

– Глухарь это значит, – сказал Зудинцев.

– А может, и нет, – сказал Родион.

– Что ты имеешь в виду?

– Я так думаю: нашли они убийцу. Но решили: суд наш гуманный даст ему лет восемь десять… А они сами приговор вынесли. И привели в исполнение.

– Э э, брат Родя, – сказал Зудинцев, – куда тебя понесло… Это уже из романов господина Бушкова: тайные ликвидации и прочее… Бред!

– А я думаю, – ответил Родя, – что так все и было. И ежели мы хорошо изучим круг знакомых Гребешкова, то наверняка найдется человек, который после убийства этого архивиста «покончил жизнь самоубийством» или погиб в результате «несчастного случая». Или просто исчез. Нашли комитетчики мокрушника. Нашли – и грохнули!

– Глупости, – сказал Зудинцев.

А я не сказал ничего.

***

На следующий день я собрался поехать в университет. Убийство Олега Гребешкова меня зацепило. Если бы его забили пьяные гопники или если бы его квартира была ограблена – все было бы понятно… Но из его квартиры, как выяснил Зудинцев в Калининском РУВД, ничего не пропало. Ничего! Там, правда, и не было ничего ценного, но в домашней библиотеке убитого находилось несколько редких книг да еще видеокамера… Камеру то грабитель мог бы прихватить. Но не сделал этого.

Из материалов дела следовало, что Олег Гребешков был человек неконфликтный, непьющий, врагов не имел. После развода с женой в девяносто первом году жил один… Те, кто знал Гребешкова, говорили: книжный червь. Питался одной архивной пылью.

Так кто же, черт побери, вогнал две порции дроби в тихого сотрудника ФСБ?…? Бывшая женушка? Любовница? Троцкист?? Муж любовницы?

Ерунда, все эти версии следственная служба ФСБ отработала. Если бы хоть что то там было, они бы это раскрутили.

Но они перелопатили все ближнее и дальнее окружение Гребешкова и ничего не нашли. НИ ЧЕ ГО.

Впрочем, в ФСБ, скорее всего, не знают о существовании Троцкиста… Я понятия не имею, связан ли как нибудь Троцкист с Гребешковым, но что то мне тут не нравится. Пожалуй, я зря скрыл от Острецова историю со звонками Троцкиста.

Сегодня же позвоню и поставлю Алексея Ивановича в известность.

Я почти доехал до университета, когда запищал телефон.

– Алло, – сказал я в трубу и сразу услышал возбужденный голос Каширина:

– Шеф! Шеф, я был прав.

– Что такое, Родион?

– Я говорил, что среди знакомых Гребешкова обязательно найдется самоубийца?

– Ну говорил… Что дальше?

– Прошлым летом покончил с собой хороший знакомый Гребешкова.

– Это точно? – спросил я.