Без меня, Глеб Егорович. Без меня.

…От Хуго не было никаких известий.

ДЕЛО О СВАДЕБНОМ ПОДАРКЕ

Рассказывает Марина Агеева

"Агеева Марина Борисовна.

Заведует архивно аналитическим отделом. Ветеран «Золотой пули». Занимается информационным обеспечением репортерского и расследовательского отделов. В последнее время с головой ушла в личные дела, к решению которых нередко привлекает других сотрудников Агентства, что негативно сказывается на производственном процессе. Замужем. Имеет двоих детей – взрослую дочь и сына школьника…"

Из служебной характеристики

Погожим майским днем я стояла у принтера и с тоской наблюдала, как умная машина с отвращением выплевывает наброски к моей новой новелле, которую я в муках пыталась родить к очередному литературному проекту Обнорского – сборнику баек «Все в АЖУРе». В эту минуту я ненавидела всех: Обнорского – за его ослиное упрямство, с которым он настаивает на реализации своих бредовых идей, свою героиню – пустую, развратную бабенку, Светку Завгороднюю, которая с первого захода сдала свою новеллу, пользуясь особым расположением шефа, и теперь беззаботно порхала из кабинета в кабинет. Но больше всех я ненавидела себя за патологическую бездарность и полное отсутствие фантазии.

Я ни минуты не сомневалась, что придира Обнорский заставит переделывать мой в муках произведенный на свет «шедевр» снова и снова. От этих безрадостных мыслей у меня страшно разболелась голова.

– Агеева, опять ты лопаешь анальгетики тоннами, – ворчливо сказала Горностаева, глядя, как я судорожно заглатываю таблетку спазмалгона. – Зачем ты это делаешь? Подумаешь, головка разболелась, неужели нельзя капельку потерпеть?

– Всем известно, без «колес» – жизнь тоскливая до слез, – попыталась отшутиться я.

– Ну а если серьезно, случилось что нибудь? – не унималась Горностаева.

– Случилось то, что должно было случиться рано или поздно. Новеллу я не сдам, к гадалке не ходи, но не это главное. Весь ужас в том, что Машка моя замуж собралась. Все, Горностаева, выхожу в тираж окончательно.

Глядишь, через годик другой бабушкой стану.

– Ну так это же здорово, – искренне обрадовалась Горностаева. – А что ты собираешься дарить на свадьбу?

– С подарком у меня проблем нет.

Он дожидается Машку еще до ее рождения.

– И что же это, если не секрет?

– Да нет никакого секрета. Это картина Яна Порселлиса. «Бедствие в Па де Кале».

– Боже, какая изысканность, – всплеснула руками Горностаева.

– Слухи о моей изысканности, Валюта, сильно преувеличены, – с усмешкой ответила я. – На самом деле я глушу водку стаканами, тащусь от кабацких песен и западаю на волосатых мужиков.

– Все равно, Марина, я очень, очень рада за тебя, и за Машку…

Увы, я не разделяла оптимизма своей подруги. Дело в том, что наша Маша собиралась замуж с завидной регулярностью. И не столько под влиянием высоких чувств, сколько потакая причудам своего вздорного характера. Она совершенно не думала о последствиях своих капризов, всякий раз в решающий момент объявляя претенденту на ее руку и сердце, что она ошиблась, и свадьбе не бывать. Один получил от ворот поворот, будучи с ног до головы утыканный булавками портного, подгоняющего по хилой фигуре свадебный смокинг. Другой в буквальном смысле слова «склеил ласты» в аэропорту Пулково 2, куда Машка примчалась только для того, чтобы сообщить, что в глубины Красного моря он будет погружаться без нее.