Первые десять, двадцать минут мамбовцы доминировали, воспользовавшись внезапностью нападения, но потом, численный перевес и обученность французских зуавов начали сказываться. Мамбовцы стали нести большие потери, и, не выдержав численного превосходства, побежали назад, практически невидимые из-за своих голых чёрных тел.

Зуавы кинулись преследовать отступающих, желая отомстить за внезапное ночное нападение, но не успели догнать, как им навстречу потянулись строчки пулемётных выстрелов и дружный ружейный огонь. Теперь пришлось зуавам, в свою очередь, давать деру, спасаясь от убийственного огня.

Остаток ночи прошёл спокойно, если так можно было сказать. Утро встретило готовые ряды моего войска, выстроенные для боя. Да, мы тоже полночи не спали, но у нас был ещё дневной отдых, а вот французы не отдыхали, да ещё и ночью их «поимели».

Я уже понял, что у моего противника было численное преимущество, а также перевес в количестве орудий и пулемётов, и кровожадности воинов. Ну и что!

А у меня были боевые пчёлы и боевые змеи, но, правда, немного. Хранить их проблематично, особенно, диких пчёл. Сидели они в небольших брёвнах, залитых каучуковой смолой, и жужжали. Сильно так жужжали, можно сказать, зло жужжали, но не сдыхали. Зря я им, что ли, щёлочки небольшие просверливал, чтобы они не задохнулись.

Две, сделанные наскоро, примитивные катапульты, с ложковидными пчёлоприёмниками, готовились послать во вражеский лагерь первые подарки. Едва рассвело, как натянутые до звона, переплетённые между собой, лианы были резко ослаблены, и первые дупла счастья тихо взлетели в наполненный утренней прохладой воздух.

Прошелестев по небу, эти сюрпризы свалились на голову проснувшимся. Расколовшись от удара о землю и головы случайно попавшихся воинов, они выпустили из себя диких пчёл, которые, не задумываясь, кто их предал, набросились на первых попавшихся.

Вслед за пчёлками Майя (я, честно говоря, не спрашивал, как их зовут), туда же полетели и духовные родственники великого унгана. Эффект был поменьше. Кожаные мешки, в которых сидели пресмыкающиеся, раскрывались и выбрасывали змей задолго до того момента, как они долетали до вражеского лагеря. Выпавшие из мешков змеи были изрядно ошеломлены неожиданным пребыванием в воздухе и несказанным ощущением полёта.

Упав на землю, они либо погибали, либо не в состоянии были соображать, что дальше делать. Но вот всё-таки неприятно, когда тебе за шиворот сваливается змея, как-то, неприятно очень. Затем мои орудия открыли огонь, накрыв вражеские ряды, только-только начавшиеся строиться в боевые порядки. Через пару минут они открыли ответный огонь, и мы стали терять своих чёрных товарищей.

Назначенный командующим сражения, Ярый направил вперёд колонны угандцев. Выдвинувшись вперёд, они стали быстро разворачиваться цепью, на ходу открывая огонь.

Вражеская артиллерия долго не могла пристреляться, дав соперникам большую фору, и, к тому моменту, когда среди моих боевых порядков стали вздыматься фонтаны земли и разлетаться шрапнель, они успели преодолеть половину расстояния до вражеских рядов.

По моему приказу наши орудия были выдвинуты в наступающий порядок для стрельбы прямой наводкой, всё равно их было меньше, да и снарядов осталось совсем немного. В ответ заговорили вражеские пулемёты, и мои наступающие войска стали нести больше потери.

Ярый отдал приказ наступать редкими цепями и перебежками. Располагавшиеся впереди два снайпера стали отстреливать пулемётную прислугу, вольготно разместившуюся на сёдлах станка. Этого французы не ожидали.

Один из моих отрядов перемещал за собой два пулемёта, двигаясь с ними позади боевых порядков. Как только цепи рассредоточились и стали передвигаться перебежками, пулеметчики остановились и открыли ответный огонь, резко увеличив ряды мёртвых зуавов и тиральеров.

Окутываясь белым дымом от непрерывных выстрелов, отряды пошли врукопашную, пристегнув штыки.