Или ударит. Физическая боль пугала меня,  слишком ярки были воспоминания из прошлого.

А удар такого сильного мужчины может довести и до беспамятства.

Я же должна быть хитрее…  я же…  ведь все же…  я же,  черт подери,  красивая,  почему он так позволяет себе обращаться со мной?!

— Леа,  дорогая,  — почти пропел Кай,  уничтожая меня своим взглядом. В стеклянных нечитаемых глазах я могла видеть свое отражение — образ крошечного,  трясущегося от страха существа. — Последствия твоего непослушания могут быть разными. Я очень…  быстро выхожу из себя. Ты и не заметишь.

— Помнится,  ты разрушила мою политическую карьеру за один день,  или сколько времени тебе понадобилось на твою убогую статью?! Но я не буду так благосклонен к тебе. Я буду разрушать твой мир медленно,  отрывая по кусочку,  — безумие,  отразившееся в его взгляде,  напугало меня куда больше,  чем его слова.

Я попыталась сглотнуть,  но его палец глубже проник в мое горло. Он хотел,  чтобы я давилась.

— Соси его,  — в его выдохе была такая похоть,  от которой все внутри меня болезненно сжалось. Незнакомое чувство. И оно…  неприятное. Потому что новое.

А потом все стер стыд. Унижение. Я почувствовала кровь,  прилившую к щекам и отрицательно покачала головой. Но Кая это только подстегнуло.

— Ты дорого обошлась мне,  шлюшка. За тебя я простил этому идиоту такой долг,  какой тебе в жизни не выплатить. Поэтому будь послушной девственницей, иначе ты вообще потеряешь всякую цену. Девственница ты бракованная конечно,  но я всему тебя научу. Скоро ты будешь раздвигать ноги по щелчку моих пальцев.

Я снова отрицательно помотала головой. Пытаться говорить было бесполезно. Его палец шевелился у меня во рту,  и только я подумала о том,  что это похоже на…

— Видимо, ты не понимаешь по — хорошему,  — я услышала позвякивание ремня и звук открывающейся молнии. Страх наверняка отразился в моих глазах,  потому что из легких Кая вырвался глухой и злорадный смех. Я поняла,  что он собирается сделать. Вставить мне в рот,  но уже не большой палец. Кое-что намного больше.

Боже. Психопат! Верните меня в мою дорогую золотую клетку! Хоть на всю жизнь! Лишь бы не к этому…

К своему стыду я начала сосать его палец. Как быстро он укротил меня. А потом я впервые за долгое время почувствовала,  как слезы прорывают плотину внутри меня,  душат,  просятся наружу…

— Итак ты — девственница,  — взгляд повелителя. — Но наверняка ты пробовала член на вкус. Соси! Продолжай,  продолжай,  сучка…  это все ради твоего же блага.

Я уже не понимала,  что происходит. Это не было физическим насилием. Пока не было. Он не бил меня,  не насиловал. Он решил пропустить эту «прелюдию» и сразу стереть то,  чем я всегда так дорожила — гордость,  чистую женственность и непорочность.

Что-то темное, то,  что отвечало за мои непрошенные и страстные сны на секунду очнулось во мне,  но я быстро прогнала это из своих мыслей.

Это что-то проснулось,  когда он неслышно,  с томной хрипотцой произнес «член на вкус».

Гадость. Γадость. Гадость…  то,  что он говорит — гадость! Как это может заводить? А его заводит.

— Кивни,  если да.

Я отрицательно покачала головой,  продолжая сосать. Чудовищно. Еще чудовищнее то,  что его палец не вызывал у меня необходимого отвращения.

Когда дружок Мейсона прикоснулся ко мне,  я уже учуяла его неприятный запашок,  от которого была готова вытошнить все содержимое своего желудка.