|
- А раньше вы где фермерствовали? - спросил Уорнер. - На Западе. Он не говорил отрывисто. Он просто произнес эти два слова с непреклонной бесповоротностью, словно топором отрубил. - В Техасе, значит? - Нет. - Понятно. Значит, к западу отсюда, и все тут. Семья большая? - Шестеро. - Сказав это, он не замялся, но и не спешил продолжать. И все же что-то осталось недоговоренным. Уорнер почувствовал это прежде, чем скрипучий, безжизненный голос, с расстановкой уточнил: - Сын и две дочки. Жена и свояченица. - Это только пятеро. - И я сам, - сказал неживой голос. - Сам не в счет, когда уговариваешься, сколько рабочих рук будет выставлено на поле. Так как же, пятеро, а может, семеро? - Могу выставить шестерых. Голос Уорнера тоже остался прежним - таким же приветливым, таким же ровным: - Не знаю, стоит ли мне брать арендатора в этом году. Май ведь уже на носу. Пожалуй, я и сам бы справился, вот только поденщиков нанять. А может, и вовсе не стану ее трогать в этом году. - Согласен и на поденную, - сказал тот. Уорнер поглядел на него. - Хотите поскорей устроиться, а? Тот не отвечал. Уорнер не знал, смотрит на него этот человек или нет. - Сколько думаете платить аренды? - А какая ваша цена? - Треть и четверть, - сказал Уорнер. - Все товары отсюда, из лавки. Наличными ничего. - Понятно. Товаров на шесть долларов. Совершенно верно, - приветливо сказал Уорнер. Теперь он не знал даже, смотрит ли этот человек вообще на что-нибудь. - Согласен, - сказал тот. Стоя на галерее, над пятью или шестью мужчинами и комбинезонах, сидевшими на корточках или прямо на полу со складными ножами и деревянными чурками в руках, Уорнер смотрел, как его посетитель с трудом доковылял до крыльца, не глядя по сторонам, сошел вниз, отыскал среди привязанных у галереи запряжек и верховых лошадей тощего мула без седла, в драной сбруе с веревочными поводьями, подвел его к крыльцу, неуклюже, с натугой сел верхом и уехал, все так же ни разу не оглянувшись. - Послушать, как он топочет, можно подумать, что в нем фунтов двести весу, - сказал один из сидевших. - Кто это такой, Джоди? Уорнер чмокнул, всасывая слюну сквозь зубы, и сплюнул на дорогу. - Сноупс какой-то, - сказал он. - Сноупс? - сказал второй. - Вон оно что. Значит, тот самый. - Теперь не только Уорнер, но и все остальные повернулись к говорившему - худощавому человеку в безукоризненно чистом, хотя и выцветшем, заплатанном комбинезоне, и даже свежевыбритому, с лицом кротким, почти грустным - хотя, присмотревшись, на нем можно было заметить два совершенно различных, самостоятельных выражения - одно мимолетное, спокойное и безмятежное, а под ним другое, всегдашнее, явно не терпеливое, хотя и сдержанно озабоченное, - с подвижным ртом, свежим и ярким, как у юноши, но, взглянув более пристально, легко было понять, что этот человек, видимо, просто-напросто никогда в жизни не курил: резко выраженный тип мужчины из тех, которые женятся молодыми и производят на свет только дочерей, да и сами вечно остаются на положении старшей дочери у собственной жены. |
