– Непременно, – кивнул Раджив.

– Мне все это не снится? – растерянно хлопая глазами, спросил полисмен.

– Скорее всего нет, – ответил Шейли-Хоупс. – Но, если у вас имеются сомнения, можете спуститься к хозяину магазина и посмотреть, как там у него обстоят дела. Кстати, ему может понадобиться нюхательная соль.

Когда сотрудники агентства наконец остались наедине, Стивен пристально посмотрел на помощника и, выдержав небольшую паузу, спросил.

– Может, теперь ты расскажешь, что все это значит и что мы будем делать дальше?

– Конечно, – кивнул сикх. – Как обычно, будем восстанавливать справедливость. Но сначала мне нужно обсудить с коммодором некоторые детали.

Двухместная камера в Скотланд-Ярде редко пустовала. Сюда практически не попадали мелкие рыночные воровки и прочие мошенницы, довольствовавшиеся парой шиллингов, украденных в портовых забегаловках у подвыпивших моряков. Предполагалось, что те, кому оказывалась «высокая честь» ночевать в этих сырых и мрачных стенах, знать не знали, для чего предназначались эти «апартаменты».

Старший инспектор Лестрейд, отправивший сюда мисс Вествуд, также наивно на это надеялся. В камере девушку уже ждала немолодая прожженная сутенерша, не скрывавшая ни своего ремесла, ни радостной новости о том, что завтра утром ее выпускают за недоказанностью обвинения. Судья назначил ей пару фунтов штрафа за непристойное поведение и трое суток ареста, большая часть которых уже пролетела в ожидании суда. Обрадованная скорым освобождением, мадам сыпала забавными историями, а затем, словно вспомнив, что скоро окажется на свободе, подсела поближе к Кэролайн и негромко произнесла:

– Если что передать надо, то скажи. Я найду, кого нужно, все передам. Сама понимаешь, я тебе помогу, а когда-нибудь ты мне поможешь.

Кэролайн внимательно посмотрела на соседку, раздумывая, стоит ли вступать с ней в игру. Зачем ее подсадили в камеру к этой прожженной тетке, девушка прекрасно понимала.

Внезапно перед носом сутенерши откуда ни возмись появился шпажный клинок.

– Заткнись, старая курица! – приказал замогильный голос.

Темная камера осветилась зеленоватым светом, позволившим разглядеть отсеченную голову с торчащим изо рта языком. Торговка живым товаром, не издав ни звука, рухнула на лежанку без чувств.

– Коммодор, что вы себе позволяете? – возмутилась Кэролайн.

– О, теперь-то я себе позволяю значительно больше, чем прежде, – расцвел Улфхерст. – Да ерунда, когда очухается, не вспомнит ничего. Ну, а даже если вспомнит, что с того? Пожалуется Лестрейду, что видела в камере привидение? Велика беда! Почему бы неупокоенным душам не появляться время от времени в тюремных камерах? Самое, как говорится, место.

В общем, слушай, – Улфхерст подлетел к Кэролайн и завис рядом с ее ухом. – Когда Лестрейд завтра вызовет тебя на допрос, скажи ему, что ты готова во всем признаться и сообщить, где хранятся священные регалии, но говорить ты будешь только лично с графом Ричфордом.

Призрак Улфхерста проник сквозь глухую кирпичную стену дома 22/1 на Бейкер-стрит и оказался в приемной детективного агентства.

– Парни, все идет по плану!

Раджив сделал ему знак помолчать, подошел к входной двери и выглянул на лестницу. Новый полицейский, сменивший вчерашнего сержанта, настороженно уставился на сикха, однако, видя, что тот не пытается выйти из квартиры, лишь бросил:

– Чего надо?

– Дюжину бутылок джина, – не замедлил с ответом помощник детектива.