- Зачем? - испуганно спросил Петр.

  - Ну как? Доложить, конечно.

  Он повернулся и пошел усталой размеренной походкой человека, честно

отработавшего свой хлеб. Я смотрел на него и думал: сейчас он вперед нас

доложит о двух психах на крыше, которые вздрагивают, таращатся друг на

друга, того и гляди сами спрыгнут.

  - Олег, мы должны все рассказать, - обреченно проговорил Петя.

  - Боишься, вслед за Гришаней отправимся?

  - Я сейчас всего боюсь. И, знаешь, даже тебя.

  - Не бойся. Гришаня - натура чувствительная, да и препарата он принял

меньше, чем мы. Вот и не выдержал. Давай пока повременим с докладом. Хотя

бы до завтра. Мы должны сами попытаться понять что-то, прежде чем в нас

начнут копаться другие.

  - Понимаю твое состояние. Но мне действительно не по себе.

  - Как говорила моя бабушка, если страшно - возьми палку.

  - Ну хорошо, - вздохнул Петя. - Считай, договорились. Сегодня у нас все

равно выходной, а завтра - прямо с утра встречаемся и идем к шефу. Боюсь,

расколет он нас, сразу поймет, что темним. Ну да ладно.

  Мы пошли вниз. На лестнице я встретил группу веселых шумных ребят из

какого-то смежного сектора. Каждый тащил автомат или карабин, наверно,

возвращались со стрельбища. Мне пришла в голову неожиданная мысль. Отдадут

ли мне теперь мой пистолет? Вообще, состоим ли еще мы с Петькой в списках

Ведомства, доверяют ли нам по-прежнему, или отныне все кончено?

  Я зашел в лифт, спустился в Хранилище. В оружейку меня пустили

беспрекословно. Я протянул в окошко карточку, и через минуту мой пистолет

лежал передо мной. Все прошло, как обычно - без задержек, без уточняющих

звонков и недоверчивых взглядов. Я почувствовал холодную испарину. Черт

возьми, кажется, я стал неврастеником...

  Однако пистолет мне отдали, значит, я еще свой в этих стенах.

  Я уже знал, куда сейчас поеду. Уже три года я поддерживаю отношения с

одним человеком. Его зовут Роман Петрович, ему около семидесяти. За нашу

дружбу меня на работе по головке бы не погладили, это точно. По всем

правилам, я обязан был сразу завести на него наблюдательное дело,

разослать по секторам поручения и в конце концов оформить и поставить на

учет как аномала. Со всеми вытекающими. С надомным контролем, ежемесячными

проверками, с тестами и исследованиями.

  Но я этого не сделал. Просто не смог себя заставить. Как милицейский опер

оставляет один из конфискованных у бандитов пистолетов себе "на черный

день", так и я приберег Романа Петровича для себя. Это мой личный

внештатник. Про него не знает никто. На него не заведена ни одна бумажка.

  Я нашел его случайно. Однажды по какому-то мелкому делу мне пришлось

побывать в комнате находок на железнодорожном вокзале. Узнав, кто я есть,

сотрудницы сначала забросали меня вопросами о Бермудском треугольнике, а

потом сказали: кстати, есть интересная история. Я настроился слушать

заурядную байку про какую-нибудь старуху с "дурным глазом", но они

поведали про Романа Петровича.

  Дело было так. Однажды какой-то большой начальник заявил об утере папки с

важными документами. Настолько важными, что он даже организовал объявления

на стенах, где обещал награду нашедшему.

  Через день появился интеллигентный старик с той самой папкой. Забрал

вознаграждение, тепло попрощался со всеми и удалился.

  Вскоре история повторилась. У кого-то из пассажиров пропал чемодан, в

котором оказались две очень дорогие старые иконы. Вновь было объявлено

вознаграждение. Опять появился наш герой и сообщил, по какому адресу

находится чемодан, а где искать иконы.