– Вот и умница, – сказал Вася. – Да, телефончик свой дай, чтобы я потом тебя по всей Москве не искал.

Олеся послушно продиктовала телефон, дождалась, пока Вася сохранит его в памяти мобильного и побрела вниз сквозь толпу, больше не казавшуюся ей такой радостной и счастливой.

На улице, под тенью липы, она уселась на скамейку, скинула узкие туфли и с блаженством вытянула уставшие ноги. Мрачно поглядывая на стены училища, Олеся думала, что ее жизнь кончена.

Придется возвращаться домой. Скандал, конечно, забудется через какое то время, может даже, довольно быстро, если Леха убедит Юрку удалить компрометирующее видео из сети. Хотя его все уже давным давно расхватали на мобильные и компьютеры. И теперь, встретив знакомых, ей придется готовиться к многозначительным ухмылкам и намекам, вроде тех, что отпускала Наташка. Но, что еще ужаснее, так это оправдания, что не вышла из нее никакая актриса, напрасно хорохорилась. И пойдет она на малозначительную должность в городской военкомат, к папе под крыло, или к маме в больничку, мыть судна и ставить уколы, позабыв про несостоявшуюся карьеру и красивую жизнь, к которой так стремилась.

Вася появился уже ближе к семи вечера, усталый, но явно довольный жизнью. Она высмотрела его еще на ступеньках и помахала рукой.

– Ну, как?

– Прошел, представляешь, – радостно оскалился он. – Не ожидал даже.

– Поздравляю, – вяло сказала Олеся. Воодушевленный успехом Вася не заметил ее удрученного лица.

– Знаешь, когда я стал лаять, Голубева чуть под стол не упала, так хохотала.

– Замечательно, – саркастически фыркнула она, и Вася, наконец, перестал так глупо радоваться и посмотрел на ее понурую мордаху внимательнее.

– А ты? Все плохо, да? Как там было, расскажи. Хотя, нет, пойдем, посидим где нибудь, я угощаю.

Она не стала упираться, надела туфли и позволила себя увести. В маленькой кафешке, под шашлык и пиво, Олеся рассказала, как прошли экзамены. Она мужественно держала лицо и даже попыталась найти в этом что то забавное, но получалось плохо. Ближе к финалу рассказа она старательно растягивала губы в улыбке, но голос дрожал, губы тряслись, и вся она словно перешла в состояние некоего желе, как выдуманные мультяшные лунатики.

– В итоге я вышла под смешки и цокот собственных каблуков, – заключила она. – Вот такая у меня получилась короткая творческая жизнь.

Вася задумчиво вертел в руках шампур.

– Знаешь, ты не расстраивайся, – сказал он. – В принципе, ты вовсе не обязательно должна себя казнить. Может, волнение сыграло, к тому же там такая жара была, что мозги плавились. Многие именно поэтому с первого тура вылетели.

– Ты же прошел, – резонно возразила Олеся, а потом, спохватившись, ударила себя по губам. – Ой, прости…

– Да ничего. Я, может, на втором вылечу, еще ничего не решено. Просто, понимаешь, я со своим лаем был как глоток свежего воздуха. Им по мозгам шибануло, понимаешь, а до того они сидели в духоте и слушали сотни людей, которые читали одно и то же.

– Я понимаю, Вась, – уныло ответила Олеся. – Но мне от этого не легче. Я же с таким скандалом из дома уехала, думала: зацеплюсь тут, заживу, как человек, актрисой стану и всем докажу, что не зря… А получается, что ничего не выйдет, и придется мне или домой ехать, или тут жить так же, как все. И куда мне? На рынок торговать?

Пивной стакан оставил на пластиковом столе влажный кружок, и Олеся размазала его пальцем. Вася помолчал, а потом вкрадчиво произнес:

– Олесь, я тебе сейчас одну умную вещь скажу. Актерская карьера – она по разному складывается. Я не буду сейчас говорить о тех, кто образование получил, и прозябает в безвестности. Я говорю именно об успехе . Скажем так, поступить и получить шанс через образование – это самый честный путь.