|
А здесь, в «Секции», мы в основном принимаем рапорты. Правила с ваших времен не изменились. Организация не должна быть иерархической. – Оперативная группа? Ваденшё нахмурил брови. Во времена Гульберга в «Секции» имелась маленькая оператив-ная группа, состоявшая из четырех человек, под командованием опытного Ханса фон Роттингера. – Ну, не совсем. Роттингер ведь пять лет назад умер. У нас имеется молодой талант, кото-рый выполняет часть работы на земле, но обычно мы при необходимости используем кого-нибудь из внешней организации. К тому же организовать прослушивание телефона или войти в квартиру теперь стало технически сложнее. Повсюду есть сигнализация и всякие другие штуки. Гульберг кивнул. – Бюджет? – спросил он. – Мы имеем около одиннадцати миллионов в год. Треть идет на зарплаты, треть на техни-ческое обслуживание и треть на саму деятельность. – Значит, бюджет уменьшился? – Немного. Правда, у нас сократился штат, то есть бюджет в пересчете на каждого сотруд-ника на самом деле увеличился. – Понимаю. Расскажи, в каких отношениях мы сейчас пребываем с Безом. Ваденшё покачал головой. – Начальник канцелярии и финансовый директор – наши люди. Формально в курсе нашей деятельности только начальник канцелярии. Правда, о нашем существовании знают еще два за-местителя начальников, но изо всех сил стараются закрывать на нас глаза. – Ясно. Следовательно, если возникнут проблемы, то для нынешнего руководства Службы безопасности это станет неприятным сюрпризом. А как обстоят дела с руководством министер-ства обороны и правительством? – Министерство обороны мы исключили лет десять назад. А правительства приходят и уходят. – Значит, если заштормит, мы останемся в одиночестве? Ваденшё кивнул. – Это минус такой организации работы. Но очевидны и плюсы. Ведь наши задачи тоже из-менились. После крушения Советского Союза в Европе сложилась новая политическая ситуация. Нам все реже приходится выискивать шпионов. Сейчас речь идет о терроризме и, прежде всего, об оценке политической пригодности людей, занимающих ключевые посты. – Об этом речь шла всегда. В дверь постучали. Гульберг увидел аккуратно одетого мужчину лет шестидесяти и моло-дого человека в джинсах и пиджаке. – Привет, ребята. Это Юнас Сандберг. Он проработал у нас четыре года и отвечает за опе-ративные дела. Я о нем рассказывал. А это Георг Нюстрём. Вы с ним встречались. – Здравствуй, Георг, – сказал Гульберг. Они пожали руки. Потом Гульберг обратился к Юнасу Сандбергу и спросил, разглядывая его: – А ты откуда будешь? – Непосредственно из Гётеборга, – шутливо ответил Сандберг. – Я навещал его. – Залаченко… – произнес Гульберг. Сандберг кивнул. – Присаживайтесь, господа, – предложил Ваденшё. – Бьёрк, – хмурясь, сказал Гульберг, сняв пиджак и откинувшись на спинку кресла за сто-лом для совещаний. Закуривая сигариллу, Ваденшё взглянул на него и поразился тому, как сильно старик ис-худал. – Его задержали в пятницу за нарушение закона о борьбе с проституцией, – ответил Георг Нюстрём. – Дело пока не возбуждено, но он, в принципе, сознался и уполз домой, поджав хвост. Он сейчас на больничном и живет в Смодаларё. В СМИ еще ничего не просочилось. – Когда-то Бьёрк был одним из самых лучших сотрудников «Секции», – сказал Гульберг. – Он играл ключевую роль в деле Залаченко. Что с ним произошло после моего ухода на пенсию? – Он, пожалуй, один из очень немногих внутренних сотрудников, кто перешел из «Секции» обратно на внешнюю работу. Он ведь выпархивал из гнезда и в ваше время. – Да, ему требовался небольшой отдых и хотелось расширить кругозор. |
