|
Она явно проявляла склонность к агрессии и психические отклонения. Мы по-считали, что всем будет спокойнее, если она снова исчезнет в каком-нибудь интернате, и, так сказать, воспользовались случаем. Этим занялись Фредрик Клинтон и фон Роттингер. Они опять наняли Петера Телеборьяна и повели через поверенного борьбу в суде за то, чтобы снова поме-стить ее в закрытую лечебницу. Адвокатом Саландер выступил Хольгер Пальмгрен, и, против всех ожиданий, суд принял его сторону, оговорив, что ей назначат опекуна. – А каким образом в деле оказался замешан Бьюрман? – Осенью две тысячи второго года у Пальмгрена случился инсульт. Мы не спускали глаз с Саландер и вмешивались, если ее имя снова всплывало, и я проследил за тем, чтобы ее опекуном стал Бьюрман. Заметьте: он представления не имел о том, что она – дочь Залаченко. Расчет был прост – если она начнет трепаться об отце, Бьюрман среагирует и поднимет тревогу. – Бьюрман был идиотом. Его ни в коем случае нельзя было подпускать к Залаченко и тем более к его дочери. – Гульберг посмотрел на Ваденшё. – Ты допустил серьезную ошибку. – Знаю, – сказал Ваденшё. – Но тогда это казалось абсолютно верным ходом, я ведь не мог предположить, что… – Где сейчас находится ее сестра? Камилла Саландер? – Мы не знаем. Когда ей исполнилось девятнадцать, она собрала вещи и покинула прием-ную семью. С тех пор о ней не слышно ни звука. Она исчезла. – Ладно, продолжай… – У меня есть источник в обычной полиции, который разговаривал с прокурором Рихардом Экстрёмом, – сказал Сандберг. – Инспектор Бублански, который ведет расследование, полагает, что Бьюрман насиловал Саландер. Гульберг посмотрел на Сандберга с неподдельным изумлением, потом задумчиво провел рукой по подбородку. – Насиловал? – переспросил он. – У Бьюрмана через весь живот шла татуировка с текстом: «Я садистская свинья, подонок и насильник». Сандберг положил на стол цветную фотографию со вскрытия. Гульберг, широко раскрыв глаза, уставился на живот Бьюрмана. – Значит, этим его наградила дочь Залаченко? – Иначе это трудно объяснить. А она явно не беззащитное создание. Ей удалось здорово отделать двоих хулиганов из «Свавельшё МК». – Дочь Залаченко, – повторил Гульберг и снова повернулся к Ваденшё. – Знаешь, я думаю, тебе стоит нанять ее на работу. Ваденшё настолько опешил, что Гульбергу пришлось пояснить, что он пошутил. – О'кей. Давайте примем в качестве рабочей гипотезы, что Бьюрман ее насиловал и она ему отомстила. Что еще? – Рассказать, что именно произошло, мог бы, разумеется, только сам Бьюрман, но побесе-довать с ним довольно затруднительно, поскольку он мертв. Однако он не должен был знать, что она дочь Залаченко – ни в одном официальном регистре это не отражено. Тем не менее в ка-кой-то момент Бьюрман обнаружил связь между ними. – Черт подери, Ваденшё, она ведь знала, кто ее отец, и могла в любую минуту рассказать об этом Бьюрману. – Я знаю. Мы… я просто-напросто дал промашку. – Непростительная некомпетентность, – сказал Гульберг. – Знаю. Я себе уже все локти искусал. Но Бьюрман был одним из немногих, кто знал о су-ществовании Залаченко, и мне подумалось, что пусть лучше он обнаружит, что Саландер дочь Залаченко, чем если такое открытие сделает совершенно неизвестный опекун. Она ведь, в прин-ципе, могла рассказать об этом кому угодно. Гульберг потянул себя за мочку уха. – Ладно… продолжайте. – Конечно, у нас есть лишь гипотезы, – мягко сказал Георг Нюстрём. – Но мы думаем, что Бьюрман надругался над Саландер, а она в ответ устроила ему это… – Он показал на татуировку на фотографии со вскрытия. |
