Все могло закончиться худо, но неожиданно нас выбросило на берег. Когда моя грудь была готова лопнуть от недостатка воздуха, задницей меня протащило по камням и в лицо ударил солнечный свет.

Я поспешил выбраться из-под тела, тяжело дыша и пытаясь проморгаться от воды в глазах. Подхватив тело под мышки, я поволок ее подальше от воды.

Тогда я увидел ее груди. Склонившись над телом, я смотрел прямо на них. Первым телом я подумал, что они сильно распухли, пробыв столько времени в реке. Я также предположил, что цвета их лишили вода, ну или смерть сама по себе. Похоже было, что они никогда не видели солнечного света, в то время, как грудь Джесси была почти такая же загорелая, как и лицо.

Волосы на голове у трупа тоже не подходили. Слишком темные, прямые и длинные.

Я по-прежнему считал, что это должна быть Джесси, единственное, меня расстраивала ее необычная наружность.

Наклонившись ниже, я вгляделся в лицо. Смотрел я на него вверх ногами. Кожа ужасного фиолетового оттенка, губы почти что черные. Нижняя челюсть отвисла, приоткрывая рот. Глаза были закрыты, но одно веко глубоко запало внутрь глазницы, будто яблока под ним не было.

Я изучал лицо в полной уверенности, что это Джесси и пытался найти хоть что-то знакомое в этой отталкивающей физиономии.

Внезапно, спина у меня похолодела.

Я закричал:

— Я-хуууу!

Бросив тело, я отошел назад, пораженный до глубины души. Я тащил из реки незнакомку!

Ну, не совсем незнакомку.

Но не Джесси.

Жену немца.

Река начала сдвигать ее с места. Я точно не хотел прикасаться к ней вновь. Не к этой ужасной вещи, которая не была Джесси. Жаль, что я до нее вообще дотронулся.

Но все-таки я отволок тело достаточно далеко и было бы неправильно ее просто бросить. Поэтому я прошлепал к ней, схватил за руку и принялся вытягивать на сушу.

От прикосновения к ней я сильно разнервничался. Ведь теперь это была не Джесси.

Когда я почти вытащил ее на берег, то закричал снова.

Ведь она была не одна.

В другой руке она держала ручку мальчика. Ребенка, который вместе с ней ехал на повозке. Скорее всего, ее сын.

Она так и не покинула его. Даже когда ее затянуло в развилку ногами кверху. Он был под ней, стиснутой мертвой материнской рукой.

Это было удивительно и страшно. Я вытащил женщину, так и не выпустившую из рук своего сына. Оба оказались на сухой земле.

Оба были раздеты до нитки. Я тоже, но мне было известно, как я оказался раздетым.

Я присел рядом, в размышлении глядя на них и пытаясь представить, что случилось с их одеждой, но по большей части воображая, как выглядели их последние минуты, как мать крепко держалась за ручку мальчугана, когда их накрыла чудовищная волна.

Я размышлял, что сталось с ее глазом. Похоже, она наткнулась на палку. Я понадеялся, что к тому времени она была уже мертва.

Ребенок не производил впечатление израненного или изувеченного, но близко к нему я подходить не стал, сожалея, что вообще их увидел.