Джек Потрошитель больше не загубит ни одной живой души.

Перед нами лежал целый великолепный яркий мир. После Тумстоуна, после лечения и отдыха, мы свободны распоряжаться нашей жизнью. Само собой, я попрошу ее руки. Скорее всего, она согласится. Может, она даже снизойдет до свадебного наряда и мне не придется еще раз получать пулю, чтобы увидеть ее в платье.

Мы были уже недалеко от подножия горы, и я развлекал себя мыслями о нашей будущей семейной жизни, как вдруг Сабля страшно закричала и встала на дыбы. Я полетел назад, но повис на веревке. Джесси вскрикнула. Несмотря на рывок, столь сильный, что я боялся, как бы она не сломала себе спину, она удержалась в седле. Я висел на ней, пока Сабля, подскакивая на задних ногах, не свалилась с тропы. Раздался визг, передние ноги взмыли к небу, и она полетела в неизвестность.

— Нет! — завопила Джесси.

Она прыгнула в сторону, стащив меня с лошадиной спины, явно рассчитывая на то, что мы приземлимся на тропу. Не удалось. Мы врезались в склон. И покатились вниз. Спуск был ужасающе крут. Нас мотало из стороны в сторону и поминутно прикладывало о скалы. Связанные вместе, мы врезались друг в друга. Своим весом я прижал Джесси к скале. Ее затылок молотил меня по лицу. Мы летели все дальше и дальше.

Пока мы падали, я как-то умудрился обнять ее и прижать к себе, несмотря на всю слабость в руках.

Так мы и мчались вниз, вертясь и подпрыгивая, ударяясь о камни и поминутно обдирая все тело о кусты ежевики, чтобы, проломившись через них, биться о новые каменюки.

Затем нас сбросило с уступа.

Я был сверху в тот момент, когда мы полетели вертикально вниз. Я перекувыркнулся в воздухе, надеясь поменять нас местами, чтобы первым приземлиться на то, что ожидало нас внизу. Увы, ничего не получилось. Очень скоро мы врезались в землю. Тело Джесси приняло на себя основной удар. Лицом я врезался ей в затылок. Меня поглотила тьма.

Когда я пришел в чувство, то обнаружил, что распростерт на спине у Джесси. Я поднял пульсирующую голову. Вместе с ней поднялись и волосы Джесси, которые кровь приклеила к моему лицу. Когда я стал оглядываться, они отлипли.

Мы окончили свою полет у подножия горы. Сабля лежала рядом, мертвая, стервятник расклевывал ее кишки.

Неужели Джесси тоже погибла?!

Я позвал ее по имени, голос прозвучал сухо и грубо. Она не отозвалась.

Мои руки застряли под ней, одна — на животе, вторая выше. Под ней я чувствовал связывавшую нас веревку. И ее кожу. Она была липкой от крови. Я лежал очень тихо, сосредоточившись на второй руке, надеясь почувствовать биение сердца Джесси.

Я не чувствовал ничего.

Может, моя рука слишком низко, слишком далеко от сердца? А может, она так изувечена, что не может почувствовать слабые удары сердца?

Я попытался сдвинуть руку повыше. Все усилия привели только к вспышке боли в дырке от пули и разбитом плече.

— Джесси, — прохрипел я. — Джесси, очнись! Пожалуйста!

Она не отвечала. И не шевелилась.

— Ты не умерла! — вскричал я. — Нет! Нет!

Тут я окончательно потерял самообладание. Я бился и брыкался, пока не высвободил руки из-под Джесси. Наконец мне удалось перевернуться. Я лежал, упершись спиной в Джесси, задыхаясь и всхлипывая, солнце било мне в глаза.