|
Моя бабушка рассказывала о Чили влюблённым голосом, но она ничего не говорила ни о людях, ни об истории, как будто это была девственная территория, незаселённая, рождённая вчера от невозмутимого земного дыхания, застрявшая во времени и пространстве. Когда она встречалась с другими чилийцами, то начинала говорить быстрее, отчего сразу же менялся акцент, и я уже не могла следить за нитью разговора. Иммигранты живут, глядя надалёкую страну, которую они покинули, но моя Нини никогда не пыталась посетить Чили. У неё есть брат в Германии, с которым она редко общается; их родители умерли, и миф о роде-племени в их случае не применим. «У меня там никого и нет, зачем мне туда ехать?» — говорила она мне. Мне придётся подождать, чтобы лично расспросить бабушку о том, что случилось с её первым мужем, и почему она уехала в Канаду.
ВЕСНА
Сентябрь, октябрь, ноябрь и драма декабря
Глава 4
Остров пребывает в радостном настроении, поскольку к детям приехали их родители, чтобы отметить национальные праздники и приход весны; зимний дождь, который вначале казался мне поэтичным, в итоге стал невыносимым. А я собираюсь отпраздновать свой день рождения 25 числа (я —Весы), мне будет двадцать, и мой подростковый возраст наконец-то закончится. Господи, какое облегчение! Молодёжь обычно всегда приезжает на выходные, чтобы повидаться с семьёй, но в этом сентябре их приехало очень много; шлюпки, полные пассажиров, всё приплывали и приплывали. Они привозили подарки детям, которых, в большинстве случаев, не видели на протяжении нескольких месяцев, а также деньги для бабушек и дедушекна покупку одежды, предметов для дома, новых крышвзаменповреждённых зимой. Среди приехавших была Лусия Корралес, мама Хуанито, приятная, красивая женщина, слишком молодая для того, чтобы иметь одиннадцатилетнего сына. Она рассказала нам, что Асусена получила работу горничной в гостинице Квеллона, она не хочет продолжать учёбу и не думает о возвращении на остров, поскольку не желает слышать недоброжелательные комментарии от людей. «В ситуации насилия обычно обвиняют жертву», — сказала мне Бланка, подтверждая то, что я уже слышала в «Таверне Мёртвеньких». Хуанито вёл себя застенчиво и недоверчиво по отношению к матери, которую он знал только по фотографиям. Она оставила его на руках Эдувигис, когда мальчику было два или три месяца, и не видела сына, пока Кармело Корралес был жив, хотя и часто звонила ему по телефону и не отказывалась содержать. Хуанито много раз говорил со мной о ней. В этих разговорах чувствовалась смесь гордости— ведь она отправляет ему хорошие подарки, и гнева— она всё же оставила его с дедушкой и бабушкой. Хуанито представил мне маму, алея щеками и опустив взгляд в пол: «Это Лусия, дочь моих дедушки и бабушки», — сказал он. Потом я рассказала ему, что моя мать тоже ушла, когда я была младенцем, меня тоже вырастили бабушка с дедушкой, но мне очень повезло — моё детство было счастливым, и я бы не променяла его ни на какое другое. Хуанито долго смотрел на меня своими тёмными глазами, и я вспомнила следы от ударов ремнём, которые были на его ногах несколько месяцев назад, когда Кармело Корралес мог до него дотянуться. |
