|
Арабелла принялась неуклюже возиться с пряжкой его пояса. Но пальцы не слушались. Девушка отчаянно теребила одежду Камала, смутно сознавая, что его сильное тело вздрагивает при каждом ее прикосновении. Камал отстранился, на мгновение прикрыл глаза и быстро раздел ее, но при виде девушки, обнаженной, трепещущей, с тяжело вздымающейся грудью, едва не лишился рассудка. Он осторожно уложил ее на спину, но она, отказываясь отпустить его, выгнулась и, обхватив руками его шею, потянула к себе. – Еще минуту, любимая. – Я не вынесу, – пробормотала она, уткнувшись лицом ему в плечо. – Пожалуйста… Он сорвал с себя одежду, но, пока снимал сапоги, немного пришел в себя и лег рядом, не дотрагиваясь до девушки. – Ты так прекрасна, – прошептал он наконец, лаская полные груди. Под его жадными пальцами бешено колотилось девичье сердце. Камал не хотел торопиться, но понял, что это невозможно. И когда его пальцы скользнули во влажную расселину между бедрами, Арабелла снова вскрикнула и запрокинула голову, словно в беспамятстве. Камал лег на нее. Руки Арабеллы неистово шарили по его плечам, спине, ягодицам, ногти вонзались в кожу, оставляя глубокие царапины. Камал приподнялся на локтях, выгибая спину, так, что отяжелевший, требующий впустить его отросток уперся ей в бедро. Камал выжидал, не входя в нее, наблюдая, как подергиваются пеленой ее глаза. – Скажи, что хочешь меня, Арабелла, – приказал он. – Я… хочу… Но слова застряли в горле, и она с трудом просунула руки между их телами, пытаясь ответить лаской на ласку. Камал отпрянул, встал на колени и начал покусывать и целовать ее живот. Тихие стоны Арабеллы, ее неустанные руки, ерошившие его густые волосы, заставляли его вздрагивать от желания. Камал поднял ее бедра, и к его невыразимой радости, она развела их еще шире, предлагая ему себя. Он продолжал дразнить ее губами и языком, пока не почувствовал, как она сжалась, и только тогда быстро навис над ней, раскрыл нежные лепестки и ворвался в тесное влажное лоно. Он придавил ее к ковру, не обращая внимания на то, что она почти задыхается под его весом; его язык двигался в такт пронзающим выпадам плоти, чередуя наступление с отступлением. – Обними меня ногами, – повелительно шепнул он. Арабелла повиновалась, вбирая его в себя, и перед глазами Камала все закружилось. Но она билась под ним, охваченная безумной страстью до такой степени, что перестала быть сама собой и словно растворилась в нем, и они вместе полетели к прозрачным голубым высям, к слепящему солнцу. Теперь она кричала все громче, и он прижался к ее губам своими, ловя жалобные, странно возбуждающие звуки, отдаваясь древнему ритму любви. Арабелла встречала каждый толчок, каждый удар с мучительным наслаждением, поглощая Камала, овладевая им. Он скорее ощутил, чем услышал, последний вскрик, судорожную дрожь ее тела и наконец дал волю собственной страсти. – Это… это словно раскаленная лава, – охнула она, когда он излился в нее. В этот миг Камал почувствовал, будто душа его отлетела. Он упал на нее, и Арабелла из последних сил прижала его к себе, стараясь слиться с ним воедино. Камал поднял голову и взглянул в ее глаза. – Ты моя, Арабелла, – жарко шепнул он, – теперь и навсегда. Моя. Арабелла еще не успела опомниться после пережитого потрясения и, почти не вдумываясь в смысл его слов, улыбнулась и опустила ресницы, усталая и пресыщенная. Камал осторожно отодвинулся, не сводя глаз с ее спокойного лица. Ничего не решено, кроме того, что он ни за что ее не отпустит. |
