|
Камал осторожно отодвинулся, не сводя глаз с ее спокойного лица. Ничего не решено, кроме того, что он ни за что ее не отпустит. Как прихотливы капризы судьбы, подарившей ему женщину, которую он не имеет права удержать! Вспомнив о спине Арабеллы, он осторожно перевернул девушку на живот. Рубцы зажили, оставив едва заметные красные следы. Он медленно обвел каждый, словно стараясь, чтобы они исчезли. Но что же теперь делать? И кто может ему помочь? Камал бережно, боясь разбудить девушку, притянул ее ближе и сжал в объятиях. Она покорно прильнула к нему. Он натянул сверху мягкое шерстяное покрывало, гадая, как она встретит его, когда проснется. Презрительной усмешкой? Дерзкими словами? Снова будет отрицать страсть, пылающую между ними? Арабелла медленно выплыла из глубин сна и тихо застонала. Она лежала на боку. Одна нога согнута, другая – выпрямлена, и чьи то руки гладят ее бедра, пальцы пощипывают ягодицы, ласкают мягкую плоть между ног. Арабелла затаила дыхание, когда он прижался теснее, и могучий отросток легко скользнул в нее. Теперь Камал мял ее живот, опуская Арабеллу пониже, чтобы проникнуть в нее до конца. – Не нужно! – вскрикнула она, наконец придя в себя. – Тише, любимая, – пробормотал он, лаская губами ее плечо. Его ладонь накрыла ее грудь, и Арабелла мгновенно поняла, что желание сопротивляться куда то улетучилось. Она покачала бедрами, втягивая его в себя, но по мере того, как разгоралось желание, какой то голос все настойчивее твердил ей о слабости воли, потере гордости, постыдном разврате. Непрошеные слезы покатились по лицу, хотя бесстыдно алчное тело предательски отвечало на горячечный ритм его движений. Камал отстранился и осторожно перевернул ее на спину, коленом раздвинул бедра девушки и снова вонзился в нее. Ощутив, как крепко она стискивает его напряженную плоть, он тихо зарычал и вторгся еще глубже, сминая губами ее губы. Но, почувствовав, – что на языке стало солоно, отпрянул, словно от удара. – Арабелла! Почему ты плачешь? – О, прошу тебя, не нужно! Не делай этого со мной! – Но я не причиняю тебе боли, дорогая. Ничего, кроме наслаждения. К чему эти слезы? – Не хочу, чтобы ты пробуждал во мне эти чувства, – прошептала Арабелла, но, опровергая ее мольбы, бедра задвигались сами по себе. Камал задрожал; огромный жезл настойчиво пульсировал в ней. – Арабелла, – процедил он, – лежи спокойно, или я оставлю тебя, хотя не желаю этого. Девушка повернула голову, смутно удивляясь, как она может плакать, когда тело требует его ласк. Камал нежно обвел губами контур ее щеки. – Ведь мы оба жаждем этого, – мягко сказал он. – Я не стану брать тебя силой, если ты не хочешь меня. Арабелла проглотила соленую влагу. – Не хочу. Ненавижу тебя и себя тоже! В следующее мгновение ей стало невыносимо холодно – ледяной утренний воздух безжалостно гулял по шатру. Арабелла осталась одна, опустошенная, брошенная, несчастная. Резко выпрямившись, она уставилась на Камала. Он лежал на спине, подложив руки под голову. Боже, как он великолепен! И как ей хочется запустить пальцы в эти тугие светлые завитки у него на груди! Девушка глубоко вздохнула и отползла к самому краю мехового покрывала. – Мы можем поговорить, – спокойно предложил Камал, не понимая, что она пытается взять себя в руки. Вцепившись в одеяло, Арабелла натянула его до самого подбородка. Томление волной накатывало на нее, исступленное желание бушевало внизу живота, и ей хотелось кричать на Камала, обвинять в том, что он заставил ее потерять гордость и рассудок. |
