|
На твоем месте я не смог бы выносить так долго злобу и ненависть. Правда, хорошо нацеленный удар в самую уязвимую часть моего тела стал на несколько часов довольно болезненным напоминанием о твоей ярости. – Ты рисуешь меня какой то амазонкой с мужским нравом. Но это не так, Камал. У меня не хватило храбрости принять смерть ради спасения родителей. Когда я бросилась на тебя с кинжалом, моя рука дрогнула. Твоя гибель означала мою, и я испугалась. Даже сегодня я поняла, что не хочу умирать, что жизнь слишком драгоценна. Я жалкая трусиха! – Нет, дорогая, напротив. Ты полна жизни и внутреннего света. Наоборот, именно трус постарался бы скорее приблизить свой конец. И не бойся, шрамов не останется, – заверил он, легонько коснувшись ее спины. – Ты сидел около меня, пока я была без сознания, правда? Камал осторожно пригладил ее тонкие изогнутые брови. – Да, – кивнул он. – Едва ты очнулась, я ушел, боясь, что тебе станет хуже при виде твоего палача, но понял, что не могу жить без тебя. Когда вчера ночью твой побег обнаружился, я испытал такой страх за тебя, что готов был выть и кидаться на людей. Темные ресницы медленно опустились, скрывая выражение глаз девушки. Камал неспешно подался вперед и нежно поцеловал ее мягкий рот. Девушка удивленно вздрогнула, и губы ее сами собой раскрылись. Несколько мгновений Камал наслаждался вкусом розовых лепестков, но потом отстранился и, увидев в ее глазах разочарование, улыбнулся. – Нет, дорогая. Я поступил с тобой жестоко, и, вероятно, ты еще не оправилась. Не хочу причинять тебе новой боли. – Это очень странно, – хрипловато пробормотала Арабелла, – но когда ты прикасаешься ко мне и целуешь, я хочу только одного – чтобы это никогда не кончалось. И ты всегда в точности знаешь, что делать. – Один лишь звук твоего голоса наполняет меня потребностью любить тебя, заставить кричать от наслаждения! – Но я такая неловкая и ничего не знаю! Ты, должно быть, смеешься над моей неопытностью! – Арабелла, – заявил он, отодвигаясь подальше, – не желаю больше это обсуждать. В конце концов я не каменный! – В таком случае, почему ты поцеловал меня? – возразила она. – Потому что ты рядом, ты прекрасна, и я люблю тебя. Его слова прозвучали как гром среди ясного неба. У Арабеллы перехватило дыхание; она беспомощно смотрела на Камала. Бешеный стук сердца отдавался в ней барабанной дробью. Судорожно сглотнув, она тихо охнула. Камал, проклиная себя, быстро встал. Но теперь ничего не поделаешь, он проговорился, и сказанного не вернешь. – Уже поздно, – резко сказал он, – и ты, должно быть, устала. Пора спать. Но Арабелле было не до сна. Она смотрела, как Камал идет к шатру и опускает за собой занавеску. В ушах все еще звучало ошеломляющее признание. Девушка засыпала песком умирающий огонь, подхватила одеяла и медленно направилась к шатру. Внутри было темно. – Камал… – Что? – Я принесла одеяла. – Хорошо. В горах по ночам холодно. Они нам понадобятся. Арабелла долго стояла, не шевелясь, пока глаза не привыкли к полумраку. Наконец она разглядела его силуэт. Камал лежал на спине, подложив руки под голову. Текли минуты, но Арабелла думала лишь о нем и сознавала, что лихорадочный стук сердца не унимается. Понимая, что Камал старается защитить ее от самой себя и собственных чувств, чувств, которые, как считал он, присущи ему одному, она все таки снова окликнула: – Камал? – Что? – нетерпеливо, почти рассерженно отозвался он. – Ты согреешь меня лучше одеял. |
