|
– Как и Арабелла. – Ты взял ее невинность? – Да, и собираюсь жениться на ней. Она сверкает ярче солнца, горда, как дикая газель, и верна и преданна мне. Хочешь знать, что она натворила за эту неделю? Когда братья вернулись в лагерь, Хамил еще улыбался при воспоминании о проделках Арабеллы. – Ее брат, Адам, – сказал он Камалу, – в плену чар своей невесты, этой малышки. Графа ждет двойной сюрприз… – Вне всякого сомнения, – согласился Камал, гадая, что будет впереди. – Ну а я, Камал, рад, что увижу Леллу и своего сына. Глава 28 – Почему вы не вернулись прямо во дворец, когда прибыли в Оран? – спросила Арабелла, пристально всмотревшись в Хамила. «Женщина без чадры, женщина, которая смотрит прямо в глаза мужчине. Совсем как Риа», – подумал тот и улыбнулся. – Я должен был точно знать, имеет ли Камал какое то отношение к заговору против меня, и когда один из моих людей сообщил, что он покинул город вместе с вами, я очень обрадовался, потому что хотел поговорить с ним с глазу на глаз. – Разумное решение, – одобрила Арабелла, и Хамил, которому бы в голову не пришло спросить у женщины, согласна ли она с ним, лишь удивленно покачал головой. Арабелла повернулась в седле и улыбнулась Рейне, что то смущенно говорившей Камалу. – Камал ранен в самое сердце, – продолжала она. – Я знала, что его мать… не слишком порядочный человек, но как могла это доказать? И, знаете, это странно, но, хотя она одурманила меня каким то зельем и послала сюда, временами мне казалось, что эта женщина питает ко мне нечто вроде симпатии. Хамил, не имевший ни малейшего представления о том, как поступить с матерью Камала, кивнул, искренне надеясь, что, услышав о его появлении, она попросту скроется. – Лелла любит вас, – вдруг заявила Арабелла, вторгаясь в мрачные мысли Хамила. – И она мой друг. Вы счастливчик, Хамил. – Да, – согласился он. – У вас есть… другие жены? – Была одна, но умерла в родах. Теперь Лелла – моя единственная жена. – Но в вашем гареме много женщин, и вы… вы, не стесняясь Леллы, приказываете приводить их к себе на ночь. Хамил понял, что вот вот потеряет терпение. – Таковы наши обычаи, – пояснил он и, видя неодобрительный взгляд Арабеллы, резко добавил: – Женщина не способна понять, что у мужчины могут быть желания… – Вздор! Нелепость! Женщина, обыкновенная женщина, осмелилась негодующе уставиться на него, Хамила эль Мокрани, бея оранского. – Как может человек оправдывать боль, которую причиняет жене, изменяя ей с другими, особенно, если эта жена любит его всем сердцем? Это жестоко и бесчеловечно. – Лелла, – сухо заметил Хамил, – понимает и принимает свою судьбу. Она не похожа на грубых и бесстыдных европейских женщин. – Да, но почему бы в таком случае Лелле не завести себе гарем из красивых молодых мужчин? В конце концов, у женщин тоже могут быть свои желания, и один мужчина не в силах их удовлетворить. Хамил воззрился на англичанку. Слепая ярость нахлынула на него при мысли о Лелле в объятиях другого. – Не сердитесь на меня, – попросила Арабелла, гладя его по руке. – Камал однажды сказал, что любой мусульманин швырнул бы меня собакам за чересчур острый язык. Но, – серьезно добавила она, – будь я мужчиной и имей такую жену, как Лелла, не захотела бы и смотреть на других. – Вы, миледи, – предсказал Хамил, – сведете моего брата с ума. |
