«Дыши глубже! – приказала она себе. – И пусть все идет, как идет. Ничего не случилось. Подумаешь об этом позже. А что важно сейчас?»

Сейчас важно вот что: во‑первых, этот парень – брат тех девушек; во‑вторых, он может быть замешан в том, что случилось с миссис Бердок; и, наконец, если он не замешан в этом, то может поделиться с ней какой‑нибудь информацией. Например, он может знать, не оставила ли его тетя завещание, а если да, то кому достанутся фамильные ценности.

Она искоса следила за Эшем. Он явно сник, дышал ровнее и спокойнее.

Они оба пришли в себя.

– Итак, Ровена, Кестрель и Джейд – твои сестры, – проговорила Мэри‑Линетт со всей вежливой небрежностью, на которую только была способна. – По‑моему, они очень... милы.

– Я не знала, что ты с ними знакома, – сказала Клодин, и Мэри‑Линетт только теперь заметила, что ее мачеха застыла в дверях, опираясь изящным плечиком о косяк двери, скрестив руки на груди и держа кухонное полотенце. – Я сказала Эшу, что ты не встречалась с ними.

– Мы с Марком были у них вчера.

При этих словах в лице у Эша что‑то вспыхнуло. И тут же исчезло – прежде, чем Мэри‑Линетт смогла сообразить, что это было. Но ей почудилось, будто она стоит на краю обрыва под пронизывающим ветром.

Почему? Что могло быть плохого в том, что она встречалась с девушками?

– Ты и Марк... Марк, должно быть... твой брат?

– Именно так, – сказала Клодин, все еще стоя в дверях.

– А у тебя есть еще братья или сестры?..

Мэри‑Линетт прищурилась.

– Ты что, проводишь перепись населения?

Эш изобразил слабое подобие своей высокомерной ленивой улыбки.

– Просто я предпочитаю знать, с кем дружат мои сестры.

«Интересно, зачем?»

– Думаешь, им необходимо твое одобрение?

– Безусловно. – На сей раз его улыбка выглядела естественней. – Мы – старомодная семья. Очень старомодная.

Мэри‑Линетт застыла с открытым ртом. Но в ту же минуту ее охватила внезапная радость: сейчас ей не нужно думать об убийстве миссис Бердок, о розовом тумане или о том, что известно этому парню. Сейчас нужно действовать.

– Значит, у вас старомодная семья, – проговорила она, сделав шаг вперед.

Эш кивнул.

– И ты – за старшего.

– Да, здесь я за старшего. А дома – мой отец.

– И ты собираешься диктовать своим сестрам, с кем им дружить? Может, ты и друзьями своей тети интересуешься?

– Разумеется, я только что обсуждал это... – Он сделал неопределенный жест рукой в сторону Клодин.

«Ну конечно, обсуждал. Все понятно». Мэри‑Линетт сделала шаг навстречу Эшу. Тот продолжал улыбаться.

– Полно вам, – Клодин взмахнула полотенцем. – Не смейтесь.

– А мне нравятся девушки с норовом, – произнес Эш с таким видом, будто ему наконец удалось измыслить самую большую гадость, на какую он только был способен. Затем, словно собравшись с духом, он подмигнул Мэри‑Линетт, протянул руку и потрепал ее за подбородок.

Бах! Вспышка! Мэри‑Линетт отскочила назад. Отпрянул и Эш, глядя на свою руку, как на предательницу. У Мэри‑Линетт возник необъяснимый порыв двинуть Эша так, чтобы он растянулся, да еще поплясать на нём. Она никогда не испытывала такого ни к одному парню.

Подавив это желание, она ограничилась тем, что пнула Эша в голень. Он взвился от боли и отскочил. От его вальяжного самодовольства не осталось и следа. Сейчас он выглядел испуганным.

– Думаю, тебе лучше уйти, – любезно предложила Мэри‑Линетт.