«Возьми себя в руки, – твердо велела она себе, положив ладони на стол. – Вдохни поглубже и прекрати преувеличенно остро реагировать на сложившуюся ситуацию».

Состояние сердца Марджори Нельсон, а также то, о можно было без особой сложности заполучить ее тело, сделали пожилую женщину превосходным кандидатом для следующего этапа эксперимента. Заранее были сняты энцефалограммы, взяты образцы тканей, был создан особый вид бактерий для ее ДНК, – словом, все подготовлено для ее смерти. Или, точнее, для попытки возвращения ее из смерти в жизнь. Марджори, не имевшая никакого представления о том, чем занимается ее начальница, согласилась на тесты, которые, как ей было сказано, смогут помочь в лечении, и скончалась именно тогда, когда было нужно.

«Когда было нужно. – Дженис Брайт вздохнула. – Кончина произошла быстро и безболезненно, в то время как могло быть совсем по‑другому». Уж не говоря о том, что ее при этом присутствие гарантировало полную уверенность в том, что вскрытие проводиться не будет и можно не беспокоиться о разрушении тканей, которое является следствием аутопсии.

Расправив плечи, доктор Брайт взглянула на скопившуюся корреспонденцию. Они пытались обратить смерть. Конечно, Кэтрин создала штамм бактерий, но без ее участия для практического применения открытия понадобились бы целые годы, если не десятилетия. Она сделала возможным дальнейшее продолжение экспериментов Кэтрин, и она получит вознаграждение.

Если узнавание, хотя бы на миг, действительно вспыхнуло в глазах Марджори, значит, они балансировали на грани успеха еще до того, как экспериментальные данные позволили предположить, что это возможно.

Если узнавание действительно имело место...

Тогда что?

«Марджори Нельсон мертва, и я искренно сожалею об этом. Она была ценным сотрудником, и мне ее будет недоставать. – Движением левой руки доктор Брайт вскрыла лежащий перед ней почтовый конверт. – Тело, которое теперь находится в герметичном боксе, является экспериментальным объектом под номером десять. И не более того».

* * *

– Я уже сообщила об этом полиции, мисс Нельсон, – лихорадочно перебирая бумаги на столе, сказала Кристи Олтмен. – Не знаю, обязана ли я говорить с вами.

– Разве полиция запретила вам говорить с кем бы то ни было?

– Нет, но...

– Вы должны согласиться, что, если кто‑нибудь имеет право знать об этом, так это именно я. – Вики чувствовала, как сильно стиснула карандаш, и усилием воли заставила руку расслабиться.

– Да, но...

– Тело моей матери было похищено из вашего бюро.

– Я понимаю, но...

– Полагаю, что вы хотели бы сделать все возможное, чтобы помочь.

– Так и есть. Я действительно сделаю все, что смогу. – Кристи совершила ошибку, посмотрев Вики в лицо: она поняла, что не сможет отвести от нее взгляда. Серые, устремленные на нее глаза казались изваянными из замерзшего камня, и женщина почувствовала себя так же, как много лет назад, когда, поддавшись детскому дерзкому любопытству, прикоснулась языком к металлическому столбу ворот, – такой же глупой и попавшей в ловушку.

– Тогда расскажите мне все, что сможете вспомнить о Томе Чене. Как он выглядел. Во что был одет. Как вел себя. Что говорил.

– Все? – Это была безоговорочная капитуляция, и они обе знали об этом.

– Все.

* * *

– Не думаю, что ты носил что‑либо подобное этому, когда был живым. – Кэтрин натянула на него тренировочные брюки с эмблемой Королевского университета.