– Уже поздно, – заметил он. – Почему вы до сих пор на ногах?

Подняв ступни на кофейный столик и вытянув минные ноги, Майк проворчал:

– Не могу заснуть.

– А хотели бы?

Вопрос прозвучал довольно невинно. «Нет. Отнюдь не невинно. Ничто вообще не может быть невинным, если это исходит от Фицроя».

– Нет. – Селуччи постарался, чтобы ответ прозвучал столь же бесстрастно. – К тому же я подумал, что, если у вас возникла какая‑нибудь идея насчет того, что нам следовало бы делать дальше, самое время это обсудить.

Генри повел плечами и окинул быстрым взглядом дверь в спальню, откуда до него доносилось биение сердца Вики, медленное и отчетливое; частый гневный стук, продолжавшийся весь день, наконец утих.

– Честно сказать, не имею на сей счет ни малейшего представления. – Он повернулся, чтобы посмотреть на собеседника. – Вы разве не должны вернуться на службу?

– Отпуск в связи с чрезвычайными обстоятельствами, – коротко ответил Селуччи, не открывая глаз. – А вы не собираетесь выйти, ну, не знаю, поохотиться в темноте, что ли, или заняться чем‑то другим подобным?

– Вы, как я понимаю, не собираетесь заниматься сейчас расследованием?

– Расследованием чего? Вряд ли есть смысл организовывать засаду на месте преступления, и побьюсь об заклад, что этот мерзавец Чен, или как его там зовут, исчез, не оставив следов. Самый точный словесный портрет не поможет нам в идентификации преступника, которого мы не в силах обнаружить.

Фицрой нагнулся и собрал бумаги, разбросанные по кофейному столику. Вики потратила весь вечер на сбор данных, и когда она примерно около восьми проснется, то представит Майку свои результаты.

«Я поговорила со всеми, кто мог иметь с ним контакт, – сказала она, – за исключением одного из трех водителей автобуса, с которым встречусь завтра. Одежда и стрижка могут измениться, а вот даже от незначительных привычек отделаться гораздо труднее. Этот тип постоянно улыбается, даже оставаясь наедине с самим собой, когда смеяться вроде бы не над чем. Пьет исключительно кока‑колу. Всегда носит в карманах какие‑нибудь конфетки. Чаще всего садится на сиденье перед задней дверью у окна. Входит на остановке Джонсон‑стрит на перекрестке Брок и Монреаль покупает билет и не пользуется талонами для пересадки с других маршрутов. Таким образом, живет он, вероятно, где‑то в городе».

На Генри результаты ее расследования произвели впечатление – и в равной мере обеспокоили. Вики, казалось, сознательно не оставляла себе времени для скорби. В этом особого вреда не было, однако постоянная эмоциональная сдержанность, особенно в таких обстоятельствах, не могла не сказаться на ее здоровье. Вампир просмотрел исписанные подругой страницы и покачал головой.

– У нее здесь есть все, кроме фотографии.

С неохотой, но Селуччи вынужден был согласиться. Годы обучения и тренировки сумели взяли верх над эмоциями, и Вики теперь явно была должна заняться поисками конкретного человека, вместо того чтобы слепо цепляться за какое‑то имя.

– Детектив Фергюсон сказал, что завтра попытается вызвать полицейского художника.

– Почему‑то у меня возникло ощущение, что детектив Фергюсон не уверен в необходимости подобных действий.

– Дело не в его отношении. В ресурсах. Или, более конкретно, в их недостатке. Как Фергюсон утверждает, я его цитирую: «Да, это ужасно, но мы не справляемся с недостойными поступками, жертвами которых становятся живые люди».

Майк стиснул зубы, когда вспомнил, сколько раз был свидетелем различных «недостойных поступков», совершенных над живыми людьми. И эти поступки так и остались безнаказанными из‑за нехватки кадров или из‑за недостаточного бюджета отдела.