– Но ведь у них есть ядерное оружие!

Заместитель государственного секретаря в замешательстве пожал плечами.

– Мы не считаем, что они решатся на такой безумный шаг.

– Мы не считаем? Какой гений пришёл к подобному выводу? – резко бросил Кук.

– Райан, кто ещё? – Адлер сделал паузу. – Он руководит всем этим. По его мнению, самым разумным следующим шагом будет морская блокада Японии – мы установим вокруг неё зону, куда не будут допускаться любые морские суда, как это сделали англичане на Фолклендских островах. Перережем пути снабжения нефтью, – объяснил Адлер.

– Повторение тысяча девятьсот сорок первого года? Мне казалось, что этот тупица – историк! Ведь именно так и началась мировая война!

– Если Кога осмелится публично заявить об этом, по нашему мнению, это расколет их правительство. Так что, – продолжил Скотт, – постарайся выяснить у японской стороны – то есть, я хочу сказать, узнай, насколько в действительности сильна их оппозиция.

– Мы ведём опасную игру.

– Это верно, – согласился Адлер, глядя ему прямо в глаза. Кук повернулся и пошёл на противоположную сторону террасы. Раньше это казалось Адлеру нормальной частью дипломатической процедуры, составным элементом серьёзных переговоров, поскольку настоящее обсуждение велось за кофе, чаем и пирожными, раз официальные руководители делегаций не хотели идти на риск и делать заявления, которые… ну что ж, таковы правила, напомнил он себе. И противная сторона искусно пользовалась этим. Адлер наблюдал за разговором двух дипломатов. Японский посол казался гораздо более обеспокоенным, чем его ближайший помощник. О чём ты думаешь на самом деле? – эта мысль настойчиво билась в мозгу заместителя государственного секретаря. Он дорого заплатил бы, чтобы узнать это. Сейчас слишком просто думать о нём как о личном противнике. Такой ход мыслей представил бы серьёзную ошибку. Посол был профессиональным дипломатом, состоявшим на службе своей страны. На мгновение их взгляды встретились, причём оба намеренно старались не смотреть в сторону Кука и Нагумы. На какой‑то момент исчезла и профессиональная сдержанность, поскольку оба понимали, что речь идёт о войне, о жизни и смерти людей и они обязаны обсуждать навязанную им проблему. Американец и японец ощутили узы, связывающие их друг с другом, и одновременно подумали о том, почему ситуация так внезапно ухудшилась и в чём причина того, что кто‑то злоупотребляет их профессиональным искусством.

– Это будет очень глупым шагом, – сказал Нагумо, заставляя себя приветливо улыбаться.

– Если у тебя есть связь с Когой, воспользуйся ею.

– Есть, но для этого слишком рано, Кристофер. Нам нужны какие‑то уступки с вашей стороны. Неужели вы не понимаете этого?

– Дарлинг провалится на предстоящих выборах, если предаст тридцать восемь тысяч американских граждан. – Действительно, всё было так просто. – Если для этого понадобится убить несколько тысяч ваших военнослужащих, он пойдёт на такой шаг. К тому же он считает, по‑видимому, что угроза вашей экономике представляет собой простой и дешёвый выход из создавшейся ситуации.

– Это изменится, если ваш народ узнает, что…

– А как отреагируют японские граждане, когда узнают об этом? – Кук достаточно хорошо знал Японию, чтобы понимать, с каким ужасом и отвращением относятся рядовые японцы к ядерному оружию. Интересно, что и американцы стали придерживаться аналогичной точки зрения. Может быть, наконец возобладал здравый смысл, подумал дипломат, хотя и с некоторым опозданием и вне связи с возникшим тупиком в переговорах.

– Они поймут, что ядерное оружие совершенно необходимо для защиты наших жизненных интересов, – быстро ответил Нагумо, удивив этим американца.