— Нет, я ничего не слышал.

— Что, если она поняла — внезапно, в ту минуту — убийца здесь, у могилы?

— Да откуда мне знать…

— Или вдруг кого-то заметила на кладбище со стороны, понимаете? Вдалеке мелькнул убийца — может быть, это вас задело подсознательно?

Сквозь облачко дыма бизнесмен взглянул светлым взором — каким-то «обнаженным», завороженным.

— Нет, в тот момент я не отрывал глаз от гроба. Но позвольте! Убийца является почтить память убиенного? Да быть не может!

— Согласен. Значит, он был в толпе среди вас. Вы не видели на кладбище старика?

— Старика?

— Высокий, сутулый, в долгополом темном пальто, седые длинные волосы. Серж его заметил на Рождество почти на месте преступления. Он удалялся по улице.

— Старик… — повторил Дмитрий Петрович глухо. — Старик костюмер из театра нес гроб.

Валентин пристально смотрел на собеседника.

— Мрачная история, правда?

— Да уж.

— На грани фантастики… замогильная. Но все эпизоды, самые немыслимые, должны стать в свой ряд, обрести стройность. И ключ к этой убийственной гармонии — в поступках Марины.

— Жуткая женщина! — вырвалось у Дмитрия Петровича. — Что я говорю! Ведь она погибла.

— Что ж, возможно, с «дракончиком» они составляли пару.

Зазвонил телефон на столе, бизнесмен взял трубку, пробормотал: «Позже!».

Валентин продолжал:

— На сороковины вдова не посетила кладбище и сказала: «Скоро меня поминать будете. Он меня зовет».

— Убийца?

— Муж. Даже если она впрямую и не участвовала в преступлении, ее вина перед ним была безмерна. Она попыталась искупить ее в предсмертии: «убил Алешу». Имя осталось втайне. Дмитрий Петрович, вы любили ее?

— В этом неповинен.

— А в чем?.. Признаться, меня удивляет ваша готовность отвечать на мои довольно бесцеремонные вопросы.

— А меня удивляет ваша осведомленность.

— Я взялся всерьез — речь уже идет о жизни младшей сестры.

— Хоть сюда-то меня не впутывайте. Почти незнаком и почти не помню.

— Так кто же проникает в их дом и зовет: «Дракончик!»?

— Я на такие дикие проказы уже не способен. И вообще — мне пора на оптовый рынок. Окромя фантастики, Валентин Николаевич, существуют ведь и серьезные дела.

— Хорошо, последний вопрос. Вам о чем-нибудь говорит такой набор цифр: три тысячи девяносто пять?

— Как, как?.. — Бизнесмен с силой вдавил сигару в фарфоровую пепельницу, так что она превратилась в коричневое крошево. — Не говорит ни о чем.

«И этот ражий мужик чем-то напуган! Все трое, тройка из „Страстоцвета“…» — размышлял Валентин, неслышно спускаясь по ковровой лестнице. Заведение шикарное, ковры и паласы… и уборщица с пылесосом, под гремучее шипение которого легко выскользнуть с «черного» хода, сесть в машину и… или пешком добраться до набережной под укромную тень тяжких сводов моста. Седой старик в долгополом пальто — его видел только Серж, да и видел ли? Под силу старику справиться с мужчиной в расцвете сил?..

На обратном пути Валентин заехал на Арбат разменять доллары — по благоприобретенной привычке, в этом заведении курс валюты был чуть выше. Наверное, здесь побывали и сестры на Рождество, чтоб купить себе нарядные платья — цвета жизни и неба.

Разменял, подошел к машине, нагнулся к окошечку.