Разменял, подошел к машине, нагнулся к окошечку.

— Даша! Напиши словами, какие числа повторяла Марина в бреду.

«Три тысячи девяносто пять».

Неужели разгадка так проста?

Валентин вернулся в крошечный офис, спросил у молодого скучающего клерка:

— Сегодня курс доллара три тысячи сто пятнадцать. Вы случайно не помните, каков он был в начале декабря?

— С ходу не скажу, за месяц поднялся незначительно.

— Вот такая сумма вероятна: три тысячи девяносто пять рублей?

— Вполне вероятна.

— Мне нужно знать точно.

— Могу организовать информацию.

— Действуйте, за мной не пропадет.

С помощью компьютера (и двадцати «зелененьких») информация была организована: 5 декабря (в день похорон Алеши), по официальному курсу, доллар стоил искомые 3 тысячи 95 рублей.

И фирмачи из «Страстоцвета» не сообразили, о чем идет речь? Что ж, если и сообразили, то по каким-то неведомым причинам Валентина в известность не поставили.

— Даша, а у тебя ведь сессия. Ну, в институте я переговорю с кем надо, в крайнем случае «академ» возьмешь. И вот что: может, поживешь пока у моего приятеля?.. Да погоди, выслушай! Он человек добрый, а главное — посторонний…

Она молча говорила — нет!

— Так и будешь в машине целые дни сидеть?.. Хорошо. Только скажи: кого ты ждешь? Не отрицай. Кого ты ждешь на месте преступления?

Полный ужаса и отважный одновременно взгляд.

— Господи, ну прости! Ну как тебя сдвинуть с мертвой точки? Что мне сделать? Давай уедем. Сегодня один умный человек предложил… предупредил. Тоже нет… Ладно, я сейчас.

Роковая «Арбатская» внутри напоминала оранжерею. Где тот «зеленый камень» — место встречи негодяев-любовников? Да не в метро же!

Валентин выбрал розы — из драгоценного природного пурпура (поистине драгоценного — по цене). И когда бросил охапку ей на колени, склоненное белокожее лицо озарилось — слабым отблеском «небесного града».

Возлюбленный враг

Живые цветы на морозе кажутся хрупкими, как из стекла, и не пахнут. Серж, конечно, размахнулся (щедрость сердца? горя? или вины?). И румяный купец — так Валентин прозвал про себя Дмитрия Петровича — разорился на прекрасный венок из белых лилий.

В застывшем царстве тихо, пасмурно, редкие снежинки падают на вознесенное над толпой лицо — пронзительное в смертных тенях, детская лукавая улыбка чуть приподнимает уголки губ под впалыми щеками… Манон Леско унесла с собой тайну, и вот мы ее разгадываем. Убийца, самоубийца или жертва — наверное, каждый в небольшой толпе задавался вопросом, а один (как подозревал сыщик) знал наверняка. Знать бы — кто…

Расчищенная с утра аллея, гроб на плечах у тех же персонажей: Серж, Дмитрий Петрович, Борис… и старик костюмер (действительно, высокий, седой, сутулый) не уступил своей участи Валентину. Тот шел рядом с Дашей, она не плакала, никто не плакал — не от бесчувствия, нет, видать, не пришло еще время облегчающих душу слез, довлел страх.

Он увидел издалека разверстую яму в ограде, узорной, черно выкрашенной, возле памятника из замшелого, с прозеленью камня. Сакраментальный «зеленый камень»? Как укол в сердце… да ну, абсурд! Только тайные извращенцы способны устраивать любовные свидания у дорогих могил. Может, не любовные? «Мы там два раза встречались» — и «дракончику» надо напоминать? Ложь.

В жгучем недоумении смотрел он на темно-зеленую, якобы необработанную (в стиле модерн) глыбу. Выбито: «Возлюбленной Марии от безутешных близких».