– Надежда? – непонимающе повторил Линус.

– Надежда. Это то, что мы должны ему дать. Что мы должны дать им всем. Надежда и место, которое они могут назвать своим домом, где они могут жить и чувствовать себя в безопасности.

– Простите, на мой взгляд, приравнивать Люси к остальным неправильно. Он не такой, как другие.

– И Талия тоже, – отрезал мистер Парнас. – И Теодор. И Фи, Сэл и Чонси. Они здесь именно потому, что не похожи на других. Но так не должно оставаться!

– Вы раздражены?

– Я злюсь, – признался мистер Парнас. – Подобные дети видят вокруг себя лишь предвзятые представления. Потом они становятся взрослыми и сталкиваются с тем же самым. Вы сказали, что Люси не такой, как вы ожидали; значит, вы уже решили для себя, каким он должен быть. Как мы можем бороться с предрассудками, если ничего не делаем, чтобы их изменить? Если допускаем, чтобы предвзятость процветала?

– И все же вы остаетесь здесь, на острове, – заметил Линус. – Не выезжаете. И не вывозите детей.

– Я защищаю их от мира, который их не понимает, мистер Бейкер. Если я смогу вселить в них уверенность, чувство самодостаточности, то, надеюсь, это даст им сил, чтобы встретиться лицом к лицу с реальным миром. И нам совсем не на пользу, когда Департамент присылает кого-то вроде вас и он вмешивается…

– Кого-то вроде меня? – переспросил Линус. – Что это значит?

Мистер Парнас тяжело вздохнул.

– Прошу прощения. Я знаю, вы просто делаете свою работу. – Он вымученно улыбнулся. – И по-моему, способны мыслить за рамками предписаний или досье.

Линус не понял, оскорбляют его или хвалят.

– Но были и другие? До меня? Инспекторы?

Мистер Парнас кивнул:

– Однажды. Тогда здесь жили только Талия и Фи, хотя Зоя… мисс Чапелуайт уже предложила нам свою помощь. Ходили слухи, что пришлют и других детей. Я устроил этот дом для тех, кто у меня тогда был, и готовился на случай, если приедут еще. Ваш предшественник… изменился. Поначалу он был очень мил, и я думал, что он останется. А потом он изменился.

Теперь Линус понимал, почему мисс Чапелуайт посмеялась над ним, когда он бесцеремонно спросил, нет ли у нее любовной связи с мистером Парнасом.

– Что с ним произошло?

– Его повысили, – тихо сказал мистер Парнас. – До должности Главного по Надзору. А потом и до Чрезвычайно Высокого Руководителя. Как он всегда мечтал. Тогда я получил суровый урок: желания не следует произносить вслух, потому что так они не сбудутся.

Линус поморгал. Конечно, он не мог иметь в виду…

– Такой лысый с тяжелыми челюстями?

Мистер Парнас усмехнулся:

– Нет.

– Худой и в очках?

– Нет, мистер Бейкер. Не в очках.

Остался красавец с вьющимися волосами. Мистер Вернер. Тот самый, который сказал Линусу о своих опасениях по поводу возможностей Артура Парнаса.

– Но он такой… такой…

– Какой? – спросил мистер Парнас.

Линус выпалил первое, что пришло ему в голову:

– Он подавал засохшую ветчину на праздничном обеде. Кошмарная была ветчина.

Секунду мистер Парнас смотрел на него, потом разразился хохотом. Линуса поразило то, как тепло и хрустко звучит его смех, похожий на волны, бьющиеся о гладкие камни.