|
Жизнь художника все- таки имеет большие преимущества. Во-вторых, атмосфера в студии вовсе не располагала к веселью. Рассказ Беттины Лейси о злоключениях её дочери, мягко говоря, огорчал. За ним виднелись картины ужасных смертей, хотя с её дочкой ничего страшного не произошло. А черный юмор Грегора — если это можно назвать юмором — пробудил страхи, которые Деймон, подобно всем другим мужчинам и женщинам земли, старался в себе подавить. Было бы лучше, думал Деймон, если бы, вернувшись после ленча домой и обнаружив записку, он отправился не в гости, а в бар и, немного выпив, посмотрел там бейсбол по телевизору. ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ Когда Шейла не появилась и к семи часам, он начал беспокоиться. Супруга твердо обещала вернуться в шесть, а она славилась тем, что всегда, с заслуживающей восхищения точностью, держала свое слово. Деймон жалел о том, что не позвонил утром в дом её матушки и не посоветовал Шейле вернуться до заката. Ему очень не хотелось, чтобы она в сумерках шла пять кварталов, отделяющих их дом от гаража, в котором должна была оставить позаимствованную у друзей машину. Он мог бы сказать ей, что в последние дни по Гринвич Виллидж прокатилась волна уличных грабежей, и это, в любом случае, было бы не очень далеко от истины. К восьми часам Деймон нервно расхаживал из угла в угол, уже созрев для того, чтобы звонить в полицию. Но вот послышался стук ключа. Он подбежал к дверям и, обняв супругу, крепко прижал её к себе, едва та успела вступить в крошечную прихожую. — Бог мой, — сказала она. — И что же это должно означать? — То, что ты опоздала, — сказал Деймон, поднимая с пола небольшую дорожную сумку, — и ничего больше. — В таком случае, — с улыбкой произнесла она, — я постараюсь опаздывать, как можно чаще. Улыбка совершенно преображала лицо Шейлы. Несмотря на долгие годы совместной жизни, Деймон не уставал этим восхищаться. В обычном состоянии её лицо было смуглым и мрачным, напоминая суровые лица крестьянок с фотографий, которые можно увидеть во всех иллюстрированных альбомах об Италии. Он как-то сказал Шейле, что улыбка возвращает её в Америку. — Как в Вермонте? — спросил Деймон. — Большое счастье, что у меня только одна мамочка, — ответила она. — Как дела здесь? — Одиночество. Я сберег для тебя кроссворд. — Дорогой ты мой… — сказала Шейла, освобождаясь от пальто. — Кроссвордом я займусь позже. А пока я хочу умыться и расчесать волосы. Тем временем ты приготовишь мне что-нибудь выпить, а затем пригласишь в хороший ресторан, где прилично кормят. С того момента, когда я последний раз была в Вермонте, мамочка успела sd`phr|q в вегетарианство. Кухонная менопауза, если можно так выразиться. — Шейла бросила взгляд на сверкающую всеми огнями люстру под потолком. Все остальные лампы в комнате тоже горели. Шейла очень редко включала люстру, заявляя, что в своем возрасте приберегает яркий свет для врагов. — Чем ты здесь занимался? Фотографировал для журнала Плейбой очередную Заиньку года? — Искал телефонный номер в справочнике, — соврал он, выключая верхний свет. — Мысль выпить мне нравится, но перекусить я предпочел бы дома. Яйцами, например, или чем-то другим из того, что сыщется в холодильнике. |
